Деонтогенная этика перекликается с деонтологической (сформулированной Иммануилом Кантом), хотя и отличается от нее. Кант полагал, что моральность деяния зависит от того, является ли правильным или неправильным само деяние независимо от результата. Согласно «категорическому императиву» Канта, людям перед любым поступком следует задуматься: «А что, если бы так поступал каждый? Что, если бы мое действие вдруг стало максимой для каждого? Каким тогда был бы мир?» Распространено мнение, что деонтологическая этика входит в противоречие с утилитарной, такой как у Иеремии Бентама и Джона Стюарта Милля, которые стремились к «наибольшему благу для наибольшего числа людей». В утилитарной этике результат и последствия обычно считаются важнее самого действия.
Но утилитарная этика также сталкивается с проблемами количественной оценки и применения. Что есть благо и как его измерить? Что, если возникнут ситуации, которые в целом ведут к увеличению блага, но среднестатистическому индивиду идут во вред? Дерек Парфит в своей книге «Причины и личности» говорит об «отвратительных результатах» применения некоторых из этих утилитарных систем. Например, теоретически было бы лучше иметь многочисленную, но в целом более несчастную популяцию, нежели меньшую популяцию, представители которой в среднем больше довольны жизнью. Еще один этический принцип требует ответить на вопрос, что было бы «справедливым» для вас независимо от того, кем вам выпало родиться (богатым или бедным, могущественным или угнетенным). В рамках этого принципа Джон Ролз говорил о «завесе неведения». Однако прежде чем вести все эти дискуссии и выдвигать концепции, необходимо существовать. Таким образом, сохранение жизни как таковой является высшим долгом, деонтогенной этикой, предшествующей всему другому.
Деонтогенная этика основана на четырех простых тезисах: 1) чтобы сознанием можно было пользоваться, оно должно существовать; 2) наше долгосрочное выживание зависит от планов выхода за пределы Солнечной системы, где зародился наш вид; 3) долгосрочное выживание зависит от метавида, но касается не только его; 4) потребности метавида и его сохранение могут быть приоритетнее индивидуальных потребностей и желаний. Хотя такая позиция может казаться покушением на свободу – лишением разумного существа права выбора, следует отметить, что мы и так ограничиваем возможности выбора с помощью других «молекулярных вмешательств», включая обогащение пшеницы и муки фолиевой кислотой, йодирование соли, хлорирование воды и обязательные прививки. Во всех этих случаях решение принимается до того, как человек получит доступ к ресурсу, поскольку это делается ради общего блага и выживания остальных людей. Это этичный поступок.