Незадолго до полуночи с корзиной в одной руке и горящей лампой – в другой, Геката вошла в чёрную комнату, назначение которой – проведение ритуалов. Если единственное крохотное окошко занавешено плотной черной шторой, то даже днем ни единый лучик света не проникнет сюда. Комната была совершенно пуста, если не считать крохотного низкого столика в самом углу, камина и алтаря Матери, скрытого в нише в стене за небольшими дубовыми створками с рельефным изображением литеры тау.
Женщина выложила на скатерть черную кожаную, набитую конским волосом куколку сантиметров двадцати высотой. Рядом положила три длинные булавки с круглыми черными головками и скрученный в трубочку, извлеченный из потайного кармана листок.
Будущая мать переместила столик из угла поближе к алтарю, поставила на стол свечу, зажгла ее и задула лампу. Затем распахнула створки алтаря, опустилась перед столиком на колени и, развернув листок – дабы не совершить ошибки – прочла короткую надпись.
То было имя. Имя человека, которое, записанное на листке, Гекате дала одна женщина вместе с тремя золотыми монетами. Как ты хочешь, чтобы он умер? – спросила колдунья. Пусть умрет смертью страшной и мучительной, – ответила женщина.
И вот теперь Геката положила листок на стол. Закрыла глаза и какое-то время сидела неподвижно, настраиваясь на правильное animi status – состояние духа. Затем распахнула глаза, устремил взор на фигурку внутри алтаря и сказала:
– Мать! Я чувствую Тебя! Я приветствую Тебя! И трижды преклоняюсь пред Тобой в трех пространствах! Сегодня я приношу Тебе в дар жизнь человека. Его имя (Геката внимательно прочла надпись) – Джерфалоимус Розеншпильцхен.
В этом месте женщина взяла в левую руку куколку, а в правую – булавку
– Я насылаю пагубу на его мозг! – и вонзила булавку куколке в голову.
– Я насылаю пагубу на его нутро! – и вонзила вторую булавку куколке в живот.
– Я насылаю пагубу на его половой орган! – с этими словами Геката загнала третью булавку куколке промеж ног.
Ṫ
Лес…
Он похож был на книгу, гигантскую волшебную книгу. Словно ручьи и болота, поляны и овраги были ее листами и страницами. А кусты, цветы и деревья, и каждая тварь, что жужжит, поет, квакает, крякает, воет или молчит – буквами на этих страницах. А каждый звук, скрип, крик или шорох – знаками препинания на листах этой умопомрачительной книги.