Старик никогда не оставлял тело убиенного им ходока как есть. Вырезав ещё горящее сердце, он всякий раз призывал Камни.
Камни всегда были одни и те же: два булыжника чёрного как могила базальта, размером чуть меньше человеческой головы.
В какой бы части Леса старик ни находился, Камни, поднявшись над деревьями, словно два пушечных ядра, почти молниеносно, прилетали к нему и делали то, к чему были призваны.
Словно два кузнечных молота или два кулака Железного Бойца, они попеременно обрушивались на распростёртое на земле тело. И делали это до тех пор, пока то не превращалось в окровавленный кожаный мешок с мясом и миллионом обломков костей.
В какой-то момент старик говорил: Довольно! И Камни замирали в воздухе. И чёрная липкая кровь капала с них. Свободны! И Камни поднимались вверх и теперь неторопливо парили к своему обычному месту – на отмель лесного ручья, где вода смоет с них не только кровь, но и всякое воспоминание о проделанной работе. Так было всегда. Ну, или почти всегда. По крайней мере с тех пор, как старик стал здесь полновластным хозяином. Так было и в этот раз.
Всю дорогу Криптус держал сердце ходока в железной руке, и всю дорогу время от времени мазал кровью стволы деревьев. Он делал это, дабы черный кровавый след был виден еще многие дни всем лесным зверям и птицам. Напоминание о том, кто здесь главный.
Спустя пару часов старик вышел к находившемуся в дубовой роще Алтарю. Алтарь представлял собою колонну черного, как антрацит, гранита квадратного сечения, высотой метра три и шириной поменьше метра. С западной стороны колонны был высечен скелет, облаченный в балахон без капюшона. Правая рука скелета была поднята до уровня глазниц. Предплечье с повисшей на нем тканью было направлено параллельно земле и прикрывало нижнюю часть черепа. Из-под рукава балахона виднелась левая кисть.
Верхняя часть черепа да костлявые пальцы – вот и всё, что мы могли бы увидеть. Остальное было сокрыто балахоном.
– Мать, – сказал Криптус, склонив почти лишенную волос голову. – Я чувствую Тебя и трижды в трех пространствах преклоняюсь пред Тобой! Прими этот дар… – Сказав так, Старик насадил сердце на торчащий из земли заостренный кол.
Ṫ
– Деревяшка, вина! – приказал Криптус, прервав повествование, и стоявшая неподалеку кукла подошла к столу, взяла в деревянную руку бутыль и наполнила кубок хозяина Дома.