За два часа до рассвета, в полной темноте:
«Встава-а-ай! Подыма-а-а-йся!» – оторвало нас от теплых снежных постелей. «Шаго-о-ом марш!» – и под ногами снова хрустит снег.
Метель опять набрасывается на нас, как только мы вступаем в занесенные снегом поля. Снежные вихри заметают следы. Голова колонны исчезает в серой мгле, и я вижу только шагающих со мной рядом…
Окутанные нежнейшей кисеей инея безмолвные лесные великаны, склонив белые головы, как бы желают нам счастливого пути.
На четвертый день похода небо, освободившись от туч, наконец вздохнуло. Снег, залитый солнцем, слепит до боли. Мороз обжигает лицо. Кое у кого на щеках и на подбородке потемнела кожа.
Одетые в маскхалаты, мы скользим по снежной целине. Конь наш – лыжи, плетка – палка. Расчленившись поротно, гуськом, лыжники вычерчивают ленты на нетронутой глади снега. Белое на белом…
Наши обозы движутся окольными дорогами, мы же перерезаем поля напрямик.
Фронт близок. Вступаем в полосу досягаемости дальнобойных орудий. Пронзая морозный воздух, шепелявя, летит нам навстречу снаряд. Вот он ударил позади, высоко подняв снежный гейзер. Доносится тяжелое уханье взрыва. Вот еще один и еще…
Мы оглядываемся, невольно ускоряем шаг
В вышине, посеребренные солнцем, показались «мессершмидты».
Кажется, не заметили… Но нет, заворачивают. Посыпались мелкие бомбы. Валимся с ходу в снег. Вздымаются десятки белых фонтанов, осыпая нас снежной пылью.
Так нас встречают. Таково на языке войны «Добро пожаловать»
В своей книге «Жизнь, подаренная дважды», Григорий Яковлевич Бакланов, воевавший на Северо-Западном фронте (уже после окружения немцев) в 387-м гаубичном полку вспоминал:
«Ночью на разбитой станции нас выгрузили из эшелона, и дальше, к фронту шли пешком. Голубая зимняя дорога, отвалы снега по бокам, ледяная луна в стылом зимнем небе, она светила нам с вышины и двигалась вместе с нами. Скрип-звон, скрип-звон сотен сапог по смерзшемуся снегу, пар от дыхания над головами людей, над завязанными ушанками, как над шлемами заиндевелыми. Впереди тракторы проволокли за собой волокуши, треугольником сбитые скобами тяжелые бревна, они раздвинули снега, расчистили дорогу, и мы шли по ней. Валенок не выдали, шли в сапогах, мороз за 40 градусов. Каждому дали в дорогу по ржавому сухарю и по тонкому пластику замерзшей в лед колбасы.