Поэтический дневник (2022—2025). Восьмое десятилетие - страница 2
Шрифт
Интервал
и над ним теперь не властно время,
указатель только для живых,
прорастает где-то в поле семя
дум его, великих и простых
прощай, Тишка
вот, и умерла Светлана,
твоя добрая хозяйка,
кончились уход и пайка,
ты встаешь теперь не рано
всё скулишь, гремишь цепями,
снег глотаешь жадной пастью,
всё прошло: и гнев, и страсти,
суп с куриными ногами
в дом чужой тебя возьмут ли?
иль укол ветеринара?
за забором шарят фары:
егеря шальные пули?
шерсть повылезала в клочья
от тоски, обид и горя,
и с судьбой собачьей споря,
воет Тишка тихой ночью.
соборование
я собран – и путь мой долог,
пройденный и предстоящий,
тело моё ледяще,
голос души – соло
собран, сосредоточен,
по сторонам – ни взгляда,
ад впереди иль отрада?
утро иль сумрак ночи?
соборная площадь неба
заполнена тихим людом,
просящим иного хлеба,
иного явленья и чуда
собратья? – ну, что ж, я собрался:
грехи и вины – в котомку,
в доме своём прибрался,
оставив чистым потомкам
елей на щеках, губами
шепчу покаянье и жажду
быть кротким перед вратами
и несть пред Судьёю правду
цыганский романс
рвутся струны у гитары,
струны сердца моего,
я один в полночном баре
и со мною – никого
на столе вино разлито,
тонет мысль моя в тумане,
всё разбито-позабыто,
где же вы теперь, цыгане?
чашу горькую до дна
я допил: куда же деться?
у меня теперь одна
мысль, пришедшая из детства:
мне бы выбраться отсюда
шалым ветром, буйным вихрем —
навсегда прощай, остуда,
боль моя, пройди и стихни
январь, отчаянье
в пять часов – неважно – вечера или утра,
вспомни: совсем недавно было светло,
нынче тьма сплошная, словно как из нутра,
снегом забито ослепшее напрочь стекло
ни звука – внутри и снаружи – заживо замело,
ни мысли – что было, что будет – нет
что жив до сих пор – считай, повезло,
хотя непонятно, какой это свет
я тебя и себя потерял, кажется, навсегда,
зачем мне память, если впереди – ноль?
если даже завтра – года?
если сладчайший сироп – соль?
сверху сыпется – снег или пепел?
заметая всего меня
вход в иное ясен и светел —
я выхожу – прочь из огня
ФЕВРАЛЬ
на Тойме
это было на исходе лета,
Тойма жёлтой ивою одета,
в тёмной чаще бродит Шурале,
чёрный коршун дремлет на скале
я тогда узнал твои рябины,
я тогда узнал судьбу Марины,
и в Елабуге, я помню, что тогда
не было ни там, и никогда
справедливости, спокойствия и сна,
только горе неизбывное сполна
тени пленных длинной вереницей
стаями кружатся в небе птицы