Тут у Вани зазвонил телефон. Коротко переговорив, он вернулся обратно в комнату и плюхнулся на диван:
– Врубай.
Аня «врубила» телевизор вновь. Следующее видео было снято на той же квартире. Она, с достаточно большим животом, сидела по-турецки на диване, читая какую-то книгу и жуя яблоко.
– Вань, ну что ты снимаешь? Как я яблочко кушаю? – девушка устало улыбнулась, заметив любимого.
– Да. Будем потом нашим детям показывать, как грациозно их мама ела яблоки, – засмеялся Иван.
– Да ну тебя, дурачок, – не переставая улыбаться, Аня захлопнула книгу. – Ну, что тебе рассказать?
Видно, что парень опустился на корточки, так как камера резко стала наравне с лицом Невской.
– Расскажи нам что-нибудь про нашу дочку.
– Что же про тебя рассказать? – погладив живот, Аня задумалась. – Так, ну сейчас идёт седьмой месяц. Меня, наконец, перестало тошнить. Наш ребёнок будет футболисткой, так как очень часто пинается. Вань, а бывает же женский футбол, да?
– Ага…
– Ну вот. Будет футболисткой. А ещё мне постоянно хочется спаржи!
– За которой ты меня отправила ночью в магазин, – мигом припомнил Ваня.
– Ну я же извинилась уже, – виновато улыбнулась Анюта. – И всё вроде. Больше я не знаю, что сказать.
– Вот, будем потом это нашей Олеське показывать. Давай, нас с тобой снимем хоть, – усаживаясь на диван, Ваня появился в кадре рядом с Аней и они заулыбались.
– Дочуня-я-я, приве-е-ет, – произнёс Перцев.
– Мы тебя любим, – добавила Аня.
Переглянувшись, пара отчего-то засмеялась. На этом съёмка заканчивалась.
Следующая сцена происходила уже на улице.
– Сегодня у нас десятое апреля две тысячи тринадцатого года! – раздался за кадром голос Оксаны. – Ещё пока Невская Анна…
– Перцева, – встрял Ваня. – Лучше Перцева!
– Вань, перестань уже дымить, съёмке мешаешь, – нахмурилась Анюта.
Иван выкинул окурок, посмотрел на девушку, и они продолжили путь.
– Итак, Перцева Анна Артемьевна, Перцев Иван… Вань, как отчество? – продолжала вещать Ксюша.
– Александрович.
– Перцева Анна Артемьевна, Перцев Иван Александрович и Перцева Олеся Ивановна вышли гулять. И тут прицепилась я, крёстная Олеси Ивановны.
Ксюша навела камеру на коляску, где лежала малышка с соской во рту и закрытыми глазками.
– Олеся Ивановна пока спит, – перешла на шёпот Федосовская. – Но когда она бодрствует – мама не горюй!