– От кого ты это мог слышать, Сайф? – спросил Локтиан.
– Месяц назад у нас на вылазке было задрано пятеро охотников клыкозубым тиаром, и пока новые рекруты не были готовы занять их места, нам из столицы прислали подмену. Так один из охотников мне это и рассказал. Откуда он это узнал, я не спросил, а потом уже не успел. Через три дня наш туф нам сообщил, что подмена вернулась в столицу, – закончил свой рассказ Сайф.
– Так неожиданно? Три дня? В них была такая сильная необходимость ради трёх дней? – спросил Локтиан.
– Необходимость была. В отряде охотников каждая единица на счету, как и в твоём ремесле, Локтиан. Но как пропали старые через три дня после прибытия, так и появились новые. А куда они пропали или и вправду вернулись домой – не моё дело.
После ужина все люди от мала до велика выходили на улицу, на центральную площадь Урартиса, садились на колени перед обелиском Всевышних и ближайший час отдавали молитвам, поклонению, благодарностям и просьбам к Всевышним. Люди благодарили их за солнце над головой, за пищу и воду, которую имеют, за уши и глаза, за руки и ноги, за знания, которыми владеют. Глаза их были закрыты, руки подняты к небу, и каждый шептал в унисон со всеми: «Кирус, Каирус, Локтанус, Веверидис, Акхмулуедис, Кифадолис» («Верую, молю, служу, поклоняюсь, люблю, уповаю»).
«Что ты знаешь и знаешь ли действительно что-то? Что ты здесь делаешь?» – неожиданно Локтиан вспомнил слова девушки из своего сна. Глаза его были открыты, на улице стояла тёмная ночь, и ветер пробегал по листьям деревьев, в кострах, потрескивая, догорали последние угли с ночи, а он сидел один на площади на коленях… он и не заметил, как во время молитвы уснул… и снова видел её.
Ночь была темна.
Полный отчаяния и ужаса крик раздался со стороны карьера.
Почувствовав дуновения утреннего ветра через открытые стёкла высокого балкона, Амира открыла глаза. Солнце цветными лучами преломлялось через витражи и играло разными цветами в комнате девушки. Все её движения были грациозны, плавны и лаконичны, и даже то, как она поднималась с постели, пробудившись, было подобно нежному танцу.
Встав, Амира почувствовала под ногами прохладу мраморной плиты и безупречную её гладкость. Спокойные серо-голубые тона стен и витражные окна делали комнату невесомой, а летающие за окном птицы только сильнее придавали чувство воздушности пространству. Бесшумной походкой, словно ветер, пройдя через комнату, она оказалась в умывальной, где с потолка изливалось множество струй кристальной воды, исчезая в полу, не оставляя после себя лишних капель. Скинув с себя тонкое, нежное ночное платье, её стройное упругое смуглое тело оказалось под миллионами капель чистой прозрачной воды. Вода стекала с её пепельно-серых волос по длинной шее, через грудь, от живота к бёдрам и гладко опускалась по длинным ногам.