– Здравствуйте, – подошла я к плачущей женщине. Она вздрогнула и посмотрела на меня. А до меня вдруг дошло: как это всё я ей буду говорить? «Возьмите одеяло, идите в первую квартиру»? Женщина смотрела на меня. – Дочь? – начала я. Ну, надо же было с чего-то начать.
– Да. Людмила. Осенью ещё за хлебом отправила. Она так идти не хотела. Я ещё и наругалась, обвинила её, что помогать не хочет. – Женщина не переставала плакать. – Она так дверью хлопнула. Я ей вслед ещё и отлупить пообещала. Нет мне прощения… Я убила своего ребёнка. Я ей так мало говорила, что люблю. Всё чего-то требовала: то учиться хорошо, то в музыкалку… Кому оно теперь надо? Что от этих оценок? Моменты жизни ловить надо было, а мы? Как мы живём? Поздно уже… – И её опять сотрясли рыдания.
– Ничего не поздно, жизнь продолжается, – во мне откуда-то взялась уверенность. – Вы ещё молодая. У вас всё впереди.
– Что впереди? Родить ещё? А Мила? Память о ней?
– Кто же память отнимает? Она в сердце вашем. – Я посмотрела на фото, которое висело на скромненьком крестике. – Красивая девочка. Она вас не винит. И то, что вы её любите, знает. У Милы было одеяльце, небольшое, в клеточку, отдайте в первую квартиру. Миле тепло будет. Она замёрзла, ей сыро. Плакать перестаньте. Отпустите дочь.
Женщина перестала рыдать и уставилась на меня.
– Вы кто? Откуда про одеяло знаете?
– Я человек, помочь хочу. Про одеяло Мила сказала.
– Она здесь? Вы её видите? Доченька! – Женщина кинулась ко мне, схватила за руки. – Кто вы?
– Я уже вам ответила. Отпустите дочь. Перестаньте плакать, ей сыро. Перестаньте ходить сюда три раза в день. Жить начните. И да, серьгу золотую она не потеряла. Она Нике подарила на память.
Сказав это, я быстрым шагом направилась к сыну. Очень захотелось его обнять, прижать покрепче и никуда не отпускать. Не дай Бог пережить такое. И за что такие наказания?