– Это у тебя рань, потому что кто-то только что проснулся, – устыдил его Лео, стоя за спиной Элизабет. Тот в ответ скривил гримасу.
Элизабет, никак не отреагировав на их мальчишеские глупости, вошла в дом. Лео последовал за ней. Как только они оба оказались внутри, Генри закрыл за ними дверь и пригласил к столу, разделить с ними завтрак. Элизабет и Генри, немного поколебавшись, согласились, поддавшись дивным ароматам, окутавшим их, как только распахнулась дверь. Дария без спешки и суеты накрывала на стол, расставляя дополнительную посуду и раскладывая приборы. Гости в это время усаживались за стол. Дария взяла цветастый прихват и сняла им крышку с чугунной сковороды, где скворчал поджаристый и пышный омлет. Она положила каждому на тарелку щедрую порцию. К омлету прилагалось несколько кусочков зажаренной свинины, свежие овощи и зелень. На десерт – плюшки с творогом и кисло-сладкий кисель из ревеня. Позаботившись о гостях, Дария тоже села за стол, и все, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за еду.
– С таким талантом тебе в самый раз в замке на кухне служить, – говорила Элизабет, обращаясь к Дарии, сидевшей слева от неё.
– Благодарю, – улыбнулась она и скромно опустила глаза, чуть покраснев. – Но я уже работаю вышивальщицей.
Элизабет уловила мимолётный взгляд Дарии и обернулась. За её спиной висела прекрасно выполненная картина, где были изображены замок, люди клана, занятые своими делами, цветущие деревья – и всё это на фоне заснеженных горных верхушек и голубого неба.
– Великолепная работа, – выдохнула Элизабет.
– Не такая, какие были у вашей матушки, – снова залилась румянцем Дария, не ожидая получить столько похвалы этим утром.
– Она, несомненно, искусная мастерица, и не только в умении делать прекрасные вышивки, но и в обучении этому мастерству других. – Элизабет перевела одобрительный взгляд на Дарию.
Ни от кого не скрылось то, что Элизабет говорит о матери в настоящем времени. Генри и Лео переглянулись, понимая, что она до сих пор верит в её возвращение. Они же давно утратили надежду. Конрад, вернувшись в сопровождении воинов, лишь сказал, что Румелия должна прибыть в клан следом за ним, но она так и не вернулась. Более того, никто даже не помнил о её существовании, что значительно усложняло дело. Единственными свидетелями её жизни в клане были дети, но и они со временем начали забывать о супруге правителя. Воспоминания о ней блёкли так же, как мерк лунный свет под утро. Лишь одна единственная картина, написанная с натуры и висевшая в тронном зале, всё ещё позволяла любоваться неувядающей красотой супруги главы.