Вновь волшебные песни напевают метели,
И дрова в русской печке греют скромный уют.
За окном на рябине целых три свиристеля
Бусы ягод последних так задорно клюют.
Вечереет. Всё тише ветра стылого речи,
И снежинки легонько в дивном танце кружат.
Чьё дыханье колышет золотистые свечи?
Может, Сонник да Дрёма снова сны ворожат?
Я не верю в них – знаю! Ну а что тут такого,
Не для них ли на печке оставляю я блин?
Помнит даже ребёнок: угощать Домового
Нам положено кашей в день его именин.
Будет дом наш вовеки полон, ладен и мирен,
Но языческой яви шуткой грубой не тронь,
Пусть поёт свою песню лёгкий северный Сирин,
Пусть в печи так же пляшет краснокудрый огонь.
Духи ходят по дому, половиц не касаясь,
И колдуют на счастье мне пророческий сон.
На пол падают спицы… Я тебе улыбаюсь,
Засыпая под тихий колокольчиков звон.
Шепчет голос знакомый: «Там, за снежной завесой
Где-то ходит по травам молодая Весна»,
И становятся былью сказки Вещего леса,
Оживая за гранью налетевшего сна.
В нём свиваются тропы и сплетаются руки,
И смеюсь я от счастья, в пику горькой судьбе:
Ты со мною так рядом!.. А пока мы в разлуке,