Ведущий кивает: «Конечно», – и Вася рассказывает самую немудрящую историю, что я слышала в жизни. О том, как совсем маленьким Васенькой он потерялся в купейном вагоне. Думал, что потерялся; выйдя ночью в туалет и захлопнув дверь купе, он беззвучно, но горько плакал и метался по вагону, не понимая, какая дверь его, опасаясь вламываться к чужим дядям и тётям, которые наверняка бы на него накричали. Потом его застал в коридоре дежурный проводник.
Но Вася рассказывает обо всём этом так, что волосы шевелятся у меня на голове от ужаса. Я живо представляю себе отчаяние маленького ребёнка, перед которым с десяток безликих и одинаково страшных запертых дверей. За окнами поезда – беспросветная зимняя степь, где изредка мелькают тени и странные отблески, да слышен ещё мерный стук адских колёс, уносящих людей неизвестно куда и зачем.
На миг мне снова мерещится дорога, автомобиль и странные существа по ту сторону стекла, но я не успеваю нырнуть в свои галлюцинации, потому что Вася как раз заканчивает рассказ.
Ведущий кивает, что-то говорит негромко – лично Васе, и мы снова утыкаемся в блокноты.
В этот раз я записываю много, но всё бессмысленное: повторяющиеся вариации предложения о холоде и движении, какие-то обрывки фраз и даже слов, рисую спирали на всю страницу. Я с наслаждением нажимаю на карандаш, продавливая глубокий след в линованном листе. Отчего-то я знаю, что следующая очередь моя, и мне всё-таки придётся сказать правду. Я могла бы попытаться скрыть её за чем-то другим, за другой историей, но Нина забрала у меня ледяной сон, Антонио – северные сказки, а Васенька – кошмары потерянного ребёнка. У меня ничего не осталось, кроме дурацкой правды.
И всё же, когда ведущий кивает мне, я делаю попытку съехать с темы:
– Я могу в этот раз промолчать? Пропустить очередь?
Он качает головой, но я упрямо и путано пытаюсь объяснить, в чём же дело:
– Боюсь, моя история станет последней. После неё уже ничего не будет. А у нас тут ещё два участника, помимо меня…
– Это не страшно, – успокаивающе говорит ведущий. – Делай, что должно.
Ну вот, мне не оставили выбора. Ненавижу, когда мне не оставляют выбора. И жалко тех двоих, голоса которых я в этот раз не услышу. Может быть, наверстаю потом. Может быть.
– Мы выехали поздно ночью от своих знакомых… – я смиряюсь и начинаю рассказ. – Чёрт нас подбил ехать в этот гололёд, ночью, могли бы остаться до утра… могли бы выехать раньше… О чём мы только думали? Возможно, я просто очень хотела попасть домой.