– Ты не местная?
– Нет. Приехала после школы. У нас мне сразу сказали: не поступишь, вот и метнулась в Кудойск. Здесь конкурс меньше… Жила в общаге… К отцу только на каникулы приезжала. А брат у nác в город поступил. А после армии в Москву махнул…
– Ты про отца всё время говоришь. А у меня нет отца. Был когда-то, в раннем детстве. Но мать с ним развелась и даже на алименты не подала почему-то…
– Может, он не родной был?
– Да не… Вроде родной…
– А у нас мамы нет. Умерла, когда я в восьмом классе была…
– Сердце?
– Да, сердце. А что?
Мальцев вспомнил про Надю. Там тоже было сердце…
– А почему ты про отца сразу решила, что не родной?
– Родной бы и спрашивать не стал. Сам бы деньги присылал. Ты ж его сын!
Мальцев застыл от изумления. За тридцать пять лет такая простая догадка ни разу не пришла ему в голову.
– У моей бывшей жены тоже мама от сердца умерла, – сказал он, чувствуя вновь возникающую паузу. – Она тоже в школе училась, только в девятом классе.
Женя улыбнулась:
– Давай о грустном в другой раз. Всё ж знакомки, а не помин!
– Хорошо. Я на заводе работаю. Чиню разные станки: токарные, фрезерные, сверлильные. Врачую технику, образно говоря.
– А мужа моего хорошо знаешь?
– Через Матеуса. В смысле – через Зайкина. Получается, давно, но не близко. Мы с Зайкиным в школе дружили, а с Юрой он в техникуме учился. Как и с Полковником…
– Зайкин – Матеус? – она подняла брови, усмехнулась: – Хорёк дошлый! А Полковник молодец. Лихо в гору прёт! Правда, у него и отец мент, сына с детства тащил… И теперь дети у них с Валькой на карьеру прицелены. Младше моих, а уже волчатами смотрят.
– Как ты цепко всё замечаешь! – не то восхитился, не то усомнился Мальцев.
– Не хошь, не верь. – Женя пожала плечами. – Только тяга к успеху из семьи идёт. Мой отец вот служил на подводной лодке когда-то, а всю жизнь ветеринарит в родном колхозе. И мама никогда про успех не думала…
– Наверно, ты права… Меня мать учила уравнения решать, корни извлекать отовсюду – квадратные да кубические… А локтями и зубами и сама не умеет, и мне не вложила.
– Семь часов! – Женя улыбнулась в полумраке, так, что глаза её блеснули. – Можем идти. Допиваем последнюю – и одеваемся!
Мальцев разлил оставшийся джин-тоник по чашечкам.
– За знакомство!
– За знакомки, – кивнула Женя, и они едва слышно чокнулись посудой. – Пей и иди одеваться. А я ещё шорох наведу слегка.