В последние минуты своей жизни отец отдавал мне тепло. Его хватка становилась все слабее, дыхание замедлялось, а сердце стучало все реже. Это длилось до того момента, как только я почувствовал один лишь холод. Все тепло, все то родное и близкое, что содержалось в моем отце, покинуло его тело и перешло ко мне. Спасибо вам, мама и папа. Я никогда вас не забуду. Вы защищали меня до конца от этой тьмы. От её страшных объятий. Проблема лишь в том, что тьма сидит во мне. И кроме неё я больше ничего не вижу. Хватит ли у меня духу, чтобы я смог её побороть? Хватит ли у меня веры в то, что я когда-нибудь смогу увидеть свет?
***
Прошли секунды, минуты, часы в полной темноте, в тишине и ужасе. Я долго собирался открыть дверь и выползти наружу, в этот тёмный мир, полный загадок и неизвестностей. В мир, где можно увидеть свет. Ведь за каждой тьмой скрывается именно он. Приятный, играющий твоими эмоциями, принося радость. Именно этих эмоций мне и не хватало. Поэтому я распахнул тёмный силуэт двери, состоящей из угольной, тёплой золы и вошёл в подъезд. Он все такой же тёмный, как и мой дом. Ни одним намёком на другие оттенки здесь не пахло. Пахло здесь лишь грустью, тоской и засохшей кровью, мерзкий аромат которой выходил из моего тёмного жилища.
Я полз на четвереньках, прислушиваясь ко всевозможным звукам и принюхиваясь ко всевозможным запахам. Подъездная сырость ударила в нос, в ушах стоял гул. С каждой ступенькой вниз я все больше сомневался, много раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Мне нужен был противогаз с тысячью фильтров в запасе, чтобы нормально проползти к выходу, выйдя из сырости и гула подъезда. И даже при таком раскладе все эти фильтры кончились бы спустя минуту, ведь я буду вдыхать весь воздух без остатка. Я не оставлю ни единой крошки свежего кислорода, поступающего в мои лёгкие, заполненные темнотой и скорбью о потере родителей.
Я встал на ноги, держась за перила. Моё тело меня не слушалось: руки дрожали и крепко вцеплялись за перила, ноги подкашивались и норовили все время упасть, голова болела и туго соображала, все мои внутренние органы действовали лихорадочно, без всякого порядка, не сотрудничая друг с другом. Оказавшись на лестничной клетке, я врезался в стоящую там батарею. Раздался сильный вой, эхом уходящий на тёмные уголки города. Я почувствовал, что надо мной было открыто окно. Снаружи капал дождь. Часто-часто, мелко и противно он шёл. Мне казалось, что, если он попадёт на меня, то тут же расплавит как кислота. Сомнения, были одни сомнения. Но я знал одно – мне стоит хотя бы попытаться. Вне зависимости от того, каким будет результат, я все равно должен войти в темноту. Попасть в её объятия, не противиться ей, а одолеть изнутри. С такими мыслями я поднялся, почувствовал себя крепким, мышцы забились силой, стук сердца участился. Я как рысь аккуратно и гибко перешагивал все препятствия в виде ступенек. И, наконец, я оказался у железной чёрной двери с туманным домофоном, излучавшим свои невидимые импульсы прямо в мои уши. Нащупав кнопку открытия моей тёплой клетки, я услышал звук. Звук свободы. Я думал, что он будет неприятным, уничтожающим меня изнутри. Но он оказался притягательным, дающим надежду и веру. Я прикоснулся к тёмной двери, почувствовал холодный металл, мои пальцы почувствовали жар и отодвинули чёрную ограду.