Город менялся за окном. От блестящих витрин современных магазинов они въехали в узкие, извилистые улочки старого города, вымощенные булыжником. Дома здесь были обшарпанными и обветшалыми, с облупившейся краской и покосившимися балконами. На бельевых верёвках, натянутых между домами, сушилось пёстрое белье, создавая ощущение хаоса и беспорядка. Но в этом хаосе чувствовалась какая-то особая, неповторимая жизнь.
«Здесь почти ничего не изменилось,» – прошептала Аврора, глядя на знакомые улицы.
«А ты помнишь этот район?» – спросил Кенан.
«Помню,» – ответила Аврора, – «Каждый камень помню.»
Наконец, такси остановилось у старого, обветшалого дома, с покосившимися окнами и облупившейся штукатуркой. Вокруг дома царила тишина, нарушаемая лишь криками чаек, доносившимися с реки. Это был тот самый дом, где Аврора провела свои детские годы. Дом, который она пыталась забыть.
Дом встретил их пустыми, выбитыми глазницами окон и облезлой краской, словно изголодавшийся призрак из прошлого. Краска на стенах облупилась, словно кожа старика, обнажая под собой слои старых обоев с узорами, которые давно выцвели. Сам дом, казалось, дышал на ладан и прелой листвой – запахи, которые Аврора помнила с детства. Запах заброшенности. Аврора, достав ключ, долго копошилась, вспоминая, где его прятали. Под каким именно камнем? Все камни у крыльца казались одинаково серыми и шершавыми. Она помнила, как в детстве ей казалось, что этот ключ – пропуск в другой мир, в мир приключений и фантазий. Сейчас же он казался лишь тяжёлым грузом, напоминающим о прошлом.
Наконец, её пальцы нащупали знакомый выступ. Вот он. Щелк… Дверь со скрипом поддалась, пропуская их внутрь. Скрип был настолько громким, что эхом разнёсся по всему дому, словно приветствие от старого друга (или врага?). Спёртый воздух ударил в нос запахом сырости, пыли, плесени и многолетней тоски. Этот запах, въевшийся в стены и мебель, казался осязаемым, словно тяжёлое одеяло, наброшенное на плечи. Аврора почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
Внутри царил полумрак. Лучи солнца едва проникали сквозь грязные стекла, создавая причудливые тени на стенах. Аврора включила фонарик на телефоне, рассеивая тьму в комнатах. Луч света выхватил из темноты обшарпанную мебель, покрытую толстым слоем пыли, старые фотографии в выцветших рамках, и сломанные игрушки, валявшиеся в углу. Все здесь было покрыто печатью времени, словно законсервировано в прошлом.