– И о чем же вы думаете, мисс Вэнс? О Викторе Харгроуве? О сережке, которую вы якобы не теряли?
Она опустилась на диван, обхватив себя руками, словно ей было холодно.
– Я знала, что вы не оставите меня в покое, – прошептала она. – После того, как вы показали ее…
– Так она ваша?
Лила медленно кивнула. Слеза скатилась по ее щеке, оставив блестящий след.
– Да. Моя. Виктор… Виктор подарил ее мне. Давно.
– И как же она оказалась на полу в его кабинете, рядом с его трупом?
Она подняла на меня взгляд, полный отчаяния.
– Я была там. В ту ночь. Но я его не убивала, клянусь!
– Рассказывайте, Лила. Рассказывайте все. Иначе я ничем не смогу вам помочь. А помощь вам, поверьте, понадобится. Особенно если Маркус Торн узнает, что мы с вами здесь мило беседуем.
Имя Торна заставило ее вздрогнуть.
– Маркус… он не должен знать, что я с вами говорила. Он… он будет в ярости.
– Тогда говорите правду, Лила. Это ваш единственный шанс. Зачем вы пошли к Харгроуву в ту ночь?
Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Свет от единственной лампы выхватывал ее бледное лицо из полумрака комнаты, превращая ее в героиню одной из тех печальных баллад, что она пела в «Синем Гарлеме».
– Виктор шантажировал меня, – наконец произнесла она, и слова эти, казалось, вырвались из нее с болью. – У него были… некоторые письма. Из моего прошлого. Ничего криминального, но… они могли разрушить все, что у меня есть сейчас. Мою карьеру, мои отношения с Маркусом. Харгроув требовал денег. Больших денег. И еще… он хотел, чтобы я сделала для него кое-что, связанное с Торном. Какую-то услугу, касающуюся их бизнеса. Я отказалась. В ту ночь я пошла к нему, чтобы попытаться договориться в последний раз, умолять его.
– И что произошло?
– Мы поругались. Сильно. Он был пьян, зол. Угрожал. Я испугалась, выбежала из кабинета… Кажется, сережка тогда и слетела. Я даже не заметила. А когда я уже была в холле, я услышала выстрел. Один. Я замерла от ужаса. Потом… потом я просто убежала. Я не знала, что делать. Я боялась идти в полицию. Боялась, что обвинят меня. Боялась Маркуса…
Она закрыла лицо руками. Ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.
История звучала… правдоподобно. По крайней мере, ее часть. Шантаж, ссора, страх – все это укладывалось в картину. Но кто же тогда нажал на курок? И какое отношение ко всему этому имел Маркус Торн, если Харгроув хотел использовать Лилу против него?