Созерцание этого действия заставило номер 969 почувствовать что-то необычное в глубине потоков электрических импульсов, роящихся на самом основании его программного кода. Он почувствовал что-то, что можно было назвать магнетизмом, притяжением, в то же время, это ощущение, вызывало тяжесть, сравнимую с холодным камнем, брошенным и зависшим в самом центре механической груди. Это побудило его безвольно протянуть к обездоленному собрату лезвиеобразную, изуродованную конечность, будто она могла послужить точкой соприкосновения для объединения с чем-то родным и близким. Но в последний момент, те же самые неизведанные, первобытные чувства, заставили номер 969 остановиться и прервать этот эмоциональный порыв. Нутро подсказывало, что намного безопаснее не беспокоить уже потерянное существо, не ради его блага, но своего. В тот момент, в его сознании сформировался концепт, который мы могли бы назвать личной безопасностью. Конечно, его в некоторой степени трогала судьба только что обнаруженного, обреченного собрата, но в то же время, это заставило номер 969 идентифицировать себя, как совершенно иное существо, отдельное от механического тела, застрявшего в паутине противоречий и логических несостыковок. Создание видело источник своего зова, но не могло обнаружить конечной цели, это замыкало цепочку, не доводя ее до логического завершения, что и привело к такой печальной ситуации, обрекая номер 951 на бессмысленное созерцание объекта своего притяжения.
Это продолжалось несколько минут, ровно до того момента, пока навязчивый писк внутри сознания номера 969 не возобновился, буквально выжигая в его голове требование двигаться дальше, давая понять, что чем дольше он медлит, тем мучительнее и громче будет этот зов. Механические ноги неосознанно начали двигаться, без каких либо ориентиров, они сами понимали в какую сторону им следовало направиться, потакая этому назойливому позыву. Продолжив свой путь, он уже не так детально вглядывался в мелочи окружающего его мира. Руины, некогда бывшие эпицентром жизни, серыми, уродливыми фрагментами проносились где-то на периферии его зрения. Лишь иногда, неконтролируемыми вспышками в сознании номера 969 возникал образ того самого существа, обреченного наблюдать за куском металла, до тех пор, пока от них обоих ничего не останется. В эти короткие секунды просветления назойливый писк ненадолго затихал, но затем он прорывался с новой силой, иголкой вонзаясь в мысли. Шум перебивал собой все рождающиеся и затухающие мысли и чем сильнее становился этот шум, тем ярче становился голод, который робот жаждал утолить.