– Если бы мы умерли, то попали бы на небеса… – как-то не совсем уверенно произнесла подруга. – А не в царские времена…
– Почему царские? – я все еще с трудом воспринимала происходящее.
– А какие? – Таня прищурилась. – Ты разве не обратила внимания, во что одеты женщины? Какой странный интерьер в этих комнатах?
– Ты и в этом теле плохо видишь? – спросила я, глядя, как она морщит нос.
– Нет, нормально вижу, – радостно заявила Таня. – Даже хорошо!
– Тогда не щурься!
– Не буду, – пообещала она и спросила: – У тебя тоже все тело ломит? У меня такая шишка на затылке…
– Да, старушка сказала, что мы с какого-то балкона упали, – вспомнила я ее слова. – Вернее не мы, а… Я совсем запуталась!
– Дела… – протянула Таня, потирая виски. – Умом понимаешь, что такого быть не может, а оно ведь есть!
– Значит так, давай действовать по ситуации, – мне очень хотелось быть в этот момент собранной, готовой к борьбе с трудностями, но от напряжения лишь еще сильнее разболелась голова. – Главное сейчас не орать на каждом углу, что мы это не мы. Иначе все может плохо закончится. Для нас.
– Думаешь, прибьют? – Таня снова прищурила глаза, но тут же широко раскрыла их, увидев мой взгляд. – Да не щурюсь я! Не щурюсь!
– Кто знает, где мы и что у них здесь за нравы, – мне очень хотелось посмотреть на себя в зеркало, но этот порыв сдерживал страх. – Как я выгляжу?
– Хорошенькая… – Таня принялась внимательно разглядывать меня. – Брюнетка, волосы волнистые, губки бантиком… На вид лет восемнадцать-девятнадцать.
– Ты видела себя в зеркало? – спросила я, ощущая, как меня начинает охватывать легкий мандраж.
– Да, – горько вздохнула подруга, осторожно прикасаясь к своему лицу. – Девчонка. Молоденькая совсем. Кстати, мы с тобой очень похожи.
– Судя по разговору старушки, мы сестры в этом мире или в этой реальности, или… – я застонала и откинулась на подушки. – Опять запуталась.
– Я все еще надеюсь, что это сон, – Таня прилегла рядом. – Лежим себе сейчас в больнице под капельницей, от наркоза отходим…
– Кто же нас в погребе нашел? – хмыкнула я. – Если только прошла неделя, и соседи всполошились. Так за это время можно…
Я не стала договаривать, но Таня поняла меня. Ее лицо стало хмурым, она сложила на груди руки и задумалась.
Вернулась нянечка с молоком. Она суетливо разливала его по чашкам, что-то приговаривала, но у меня так разболелась голова, что я с трудом понимала, о чем она толкует. Но вдруг знакомое название резануло слух, приводя в тонус.