Архив размещался в одном из бывших блоков лагеря, которые выглядели как и в годы Второй мировой. И показывали теперь эти, на первый взгляд, вполне обычные здания из красного кирпича и то, что было внутри, группам изо всех стран мира. Из России их, правда, было не очень много, а немцы, израильтяне везли сюда своих детей целыми автобусами. Кира видела несколько таких групп.
Вообще они часто слышали немецкую речь, когда шли по улицам лагеря. И в связке с лагерным антуражем этот резкий, на генетическом уровне нелюбимый язык производил жуткое впечатление: будто время остановилось или вернулось назад. Кира поразилась мужеству, с которым немцы приезжают в Аушвиц-Биркенау, самый большой нацистский лагерь Европы. Они возвращаются сюда снова и снова, приезжают с детьми и внуками… Что ими движет, ради чего они тут? Чувство вины, желание рассказать всем об этом, чтобы знали, чтобы не забывали… И это, видимо, тоже.
Потом их группу привели к памятнику недалеко от места захоронения останков советских военнопленных, с надписями на польском и русском языках: «Памяти советских военнопленных – жертв нацизма. Здесь покоится их прах. Светлая память погибшим». Рассказали, что за могилой ухаживают волонтёры, молодые поляки и немцы.
Когда они с пани Марией подошли к этой могиле, как раз и встретили там юношей и девушек в синих одинаковых куртках. Молодые люди красили ворота ограды. Поздоровались, ребята спросили, откуда группа. «Из России, из города Воронежа, – сказала Кира. – А вы?» «А мы немцы», – ответил один из них. Все молчали. Кира почувствовала, как по лицу текут слёзы, отвернулась.
Кто-то из российской группы произнёс: «Данке, ауфвидерзеен» – и они молча пошли дальше. Долго шли, не произнося ни слова. Потом Анна Петровна сказала: «Ну вот… За могилой советских военнопленных ухаживают представители нации, развязавшей одну из самых страшных войн на планете. Хотелось бы думать, что эти ребята новую войну не начнут…»
Кира ещё раз оглянулась. Белокурый долговязый паренёк помахал ей рукой. «У, фашист недобитый» – недобро подумала Кира и передёрнула плечами, показывая всё своё отношение к этим правнукам врагов.
А на следующий день они приняли участие в Марше живых. Как объяснили Кире, назвали его так по ассоциации с «маршем смерти», в который в январе перед освобождением лагеря эсэсовцы погнали измождённых людей за шестьдесят километров в свой тыл. Дошли далеко не все… Российская группа шла в общей колонне вдоль железнодорожной рампы в Биркенау.