– Медведь неотесанный! – шипит на меня, но держится за мою шею.
– Стрекоза драная! – вторю ей. Хочу ее целовать и упоительно трахать весь оставшийся вечер. Знаю, что если сорвусь, Баба Люда станет свидетелем сцены похлеще чем на порнхабе. – Терять тебе нечего. Переезжаешь ко мне.
И тут я с себя до конца шалею. Ни разу никогда в моем доме не было женщин. Ни с кем не жил, никого не водил к себе. А тут вот встретил на дороге безумную, и сразу же тащу в свою берлогу. Так и называю свой дом, потому что там тихо, спокойно и меня никто не беспокоит. Ирму там поселить – идея катастрофическая. Но хочу. Да!
– А? Что еще сделать?
– Ничего. Деньгами не обижу. Трахаться тебе нравится. Подружимся.
Моргает несколько раз. А чего стесняться? С деньгами у нее явный напряг. Даже квартиру снять не может. На ржавом ведре ездит. И ноги раздвинула передо мной слишком охотно. Хоть и устроила концерт со своим побегом – чтобы я ее поискал, как охотник добычу. Знаю я эту бабскую натуру.
– Иди ка ты нахер, Медведь Игнатьевич! – и со всей дури бьет ладонью мне по лицу.
Во мне все что могло – все упало. Всмысле?
Стою, злюсь, пыхчу. Сейчас сожру ее! Свяжу ее и все равно перевезу к себе!
– Бабки свои себе в жопу засунь!
Опять она про жопу. Что ж за рот у нее такой поганый. Злится на меня. Лицо румяное, волосы ее волнистые каштановые топорщатся в разные стороны. Мои ладони помнят их мягкость и норов.
Мой гнев улетучивается. Смеюсь, отпуская Ирму.
Не нужны этой девочке бабки. Гордячка! По-настоящему злится. Уф… Еще больше хочу ее, сил никаких нет!
Но я накосячил. Знатно. Привык я, что женщины раздеваются передо мной стоит только пальчиком поманить и хрустящие купюрки подкинуть. А Ирма не из этих.
Как теперь ее доверие вернуть – уму непостижимо. Придется поднапрячься.
Хочу ли этого? Не знаю. Но Ирма моя выталкивает меня за свою консервную дверь, а я стою, смотрю на лестничный пролет и думаю, что эта Стрекоза определенно скрасит мою серую жизнь. Осталось ее поймать!
3.1
Воскресенье проходит у меня в страшном напряжении. Я хочу вернуться за своей машиной в автосервис, но очень удивляюсь, обнаружив ее на стоянке возле дома. А я уже деньги перевела с накопительного счета на карту…
Я живу скромно. Оплачиваю коммуналку Бабе Люде и ухаживаю за ней. Бедняжка осталась в Красноярске одна. Дети и внуки уехали в Питер, но исправно высылают ей деньги, которых ей едва хватает на еду и я, что говорить, сама все закупаю для нас обеих. Но пирожки Бабы Люды с капустой – это нечто! А борщ! Ух. Она и меня научила готовить.