Мы подошли к лифту, и я нажал кнопку вызова. В ожидании Лиана нервно переступала с ноги на ногу, её взгляд метался по стенам, словно ища пути к бегству. Когда кабина лифта, наконец, остановилась, она сделала нерешительный шаг ко мне.
– Может быть, вы объясните, что здесь происходит? – в её голосе, помимо раздражения, слышалась тревога.
Мне понравилось, как она, несмотря на страх, пыталась бороться, требовать ответов. Огонёк в её глазах был завораживающим. Я молча вошёл в лифт, игнорируя её вопрос, желая проверить пределы её терпения. К моему удивлению, Лиана не отступила. Она последовала за мной и, встав, напротив, с вызовом вскинула подбородок.
– Я задала вам вопрос, Артём!
– Тебе когда-нибудь говорили, что молчание – золото? – спросил я с издёвкой, наблюдая за игрой эмоций на её лице.
– Вы привезли меня в какой-то дом, где, судя, по вашим словам, я теперь собираюсь жить! И вы думаете, что я буду молчать и не задавать вопросов?! – взорвалась она. Её голос эхом отразился от металлических стен лифта. – Я не ваша пленница, чёрт побери!
В тот момент, когда грязное ругательство сорвалось с её губ, что-то оборвалось внутри меня. Словно лопнула туго натянутая струна, сдерживающая мою ярость. В следующее мгновение я схватил Лиану за горло и с силой прижал к стене лифта, впиваясь в неё взглядом.
– Во-первых, если я ещё раз услышу из твоих уст хоть одно грязное словечко, ты пожалеешь об этом! – прорычал я, голос вибрировал от напряжения. – А, во-вторых, мне плевать, что ты думаешь. Теперь я решаю всё!
Я почувствовал, как её пульс бешено колотится под моими пальцами. И тут, словно ушат ледяной воды, в памяти всплыли слова врача:
– Лиане нельзя нервничать. Любой стресс категорически запрещён.
Заметив, как судорожно вздымается её грудь, как она пытается глотнуть воздуха, я резко отпустил её, чертыхнувшись про себя.
К моему облегчению, лифт, наконец, остановился. Двери плавно разъехались, открывая вид на пентхаус. Я вышел не оборачиваясь. Но краем глаза заметил, как Лиана, слегка пошатываясь, вышла следом. Тихо, но с какой-то исключительной, почти кошачьей грацией. Мы прошли в просторную гостиную, погруженную в полумрак. Здесь каждая деталь – от тёмных, полированных до зеркального блеска деревянных панелей до тяжёлых бархатных штор – безмолвно, но красноречиво говорила о моей власти и богатств.