Артём, как будто прочитав мои мысли, объяснил:
– Это Феликс, мой секундант и лучший друг.
– Твой, кто? – удивлённо выпалила я.
– Blyad! – выругался Викторов по-русски, и, хотя я не понимала, что он сказал, его выражение лица говорило само за себя: это было ругательство.
– Ну, давай уже, Артём! Объясни, что всё это значит? – потребовала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, хотя внутри всё дрожало от непонятного предчувствия. – Здесь явно что-то не так! Уже второй раз в тебя стреляют, у тебя есть личный врач, но ты не обращаешься к нему за помощью. Зато из другого конца города к тебе приезжает какой-то доктор, который к тому же называет тебя… Паханом. И вот теперь этот… Феликс…
Мужчины обменялись многозначительными взглядами, словно без слов обсуждая, что мне, можно сказать, а что – нет. Я чувствовала, как напряжение в комнате нарастает. Наконец, Артём, тяжело вздохнув, принял решение и кивнул. Я почувствовала, как сердце забилось чаще.
– Я руковожу одной организацией. – произнёс он, с трудом подбирая слова. – Анастасия не знает об этом, для неё я просто бизнесмен и сенатор. Поэтому не стал обращаться к ней за помощью.
– Какой организацией?
– Викторовская Братва.
– Что это вообще такое? – спросила я, не веря своим ушам. – Типа мафия, да?
– В Италии это называется мафией. – пояснил Феликс, подходя ближе. – Американо-русская версия – Братва. Но суть та же.
Я ощутила, как подступает волна смеха, и не могла сдержаться.
– Если вы мафиози, то я королева Англии! И у меня по вторникам чай с единорогами, а по средам – уроки игры на волынке с гномами! – громко рассмеялась я, уверенная, что это какой-то нелепый розыгрыш. – Да ладно! Вы реально думаете, что я поведусь на это? Где скрытые камеры?
Но, увидев абсолютно серьёзные, даже мрачные лица мужчин, мой смех резко оборвался. Я медленно осела на диван, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– В какой… дурдом я попала? – прошептала я, голос сорвался на шёпот. Мир вокруг меня, казалось, пошатнулся. И в этот момент я впервые в компании Викторова почувствовала всепоглощающий ужас. А где-то в глубине памяти шевельнулось что-то тёмное и болезненное, полузабытое воспоминание, от которого по спине пробежал холодок.