Ипостась человека есть Божий дар уникального и неповторимого бытия. Понятие ипостаси восприемлется в акте религиозной веры и философском узрении, не являющимися очевидными основаниями для биологии, медицины и юриспруденции как изолированных областей знания. Тело можно увидеть, а душу – почувствовать. Ипостась же не дана нашему восприятию как внеположный ему предмет; она сама и есть воспринимающий разум. Она становится предметом восприятия в акте самосознания, отделяющем Я человека от пространства и времени.
Учитывая определение мифа Лосевым как «в словах данной чудесной личностной [курсив – Ю.П.] истории» [2, 240] перефразируем его же мысль: «Если нет» человекакак ипостаси, «самого по себе, то как можно говорить о его происхождении, о его истории, о его эволюции, о его физиологии, психологии, социологии?» Кто «же именно в таком случае» зачинается, рождается, развивается? [2, 293].
Быть чем-то и кем-то значит отличаться от всего иного. Если предмет мысли сливается с чем-то иным, мыслить этот предмет невозможно. Поэтому бытие есть всегда не бытие вообще, но определенное бытие, именно такое, а не иное бытие. Определенность его есть его фигурный лик, есть его особенная и несводимая на иное форма. Но эта форма, как бытие-для-других, таинственно являет, выражает и бытие-для-себя. И мы не можем разделить эти два принципиально разных плана непроходимой стеной. «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы» (Лк. 8:17). Личность можно определить как проявленность незримой ипостаси человека в его природе, познаваемой и чувствуемой другими людьми. Личностью становятся, ипостасью же являются от начала и во веки. Ипостась пребывает в ином, отличном от природы измерении бытия – в сверхприродном измерении, открывающемся нам в реальности личных имён людей и ангелов.
Отец Антоний Сурожский связывает уникальное имя человека (Откр. 2:17) с создающим его творческим словом Бога: «Согласно утверждению, которое мы находим как в самой Библии, так и в окружающей Библию традиции, имя и личность тождественны, если имя это произносит Бог. И если мы хотим представить себе все значение имени для личности, которая его носит, может быть, допустимо сказать, что это то имя, то державное, творческое слово, которое произнес Бог, вызывая каждого из нас из небытия, слово неповторимое и личное, и вместе с тем имя это определяет неповторимое, личное, ни с чем не сравнимое отношение, которое связывает каждого из нас с Богом» [цит. по: 15, 137].