– Так расскажите нам ее, – произнес Крис Кеннеди, молодой регбист. Судя по обреченности в его голосе, он не находил старые семейные предания хоть сколько-нибудь интересными. Однако прочие гости, в отличие от него, оживились и стали уговаривать Уайетта рассказать.
– Конечно, это всего лишь байка, – заговорил он. – Не думаю, что я рассказывал ее кому-либо. Даже мой дядя вряд ли знает ее.
Он повернулся, вопросительно глядя на старика, но тот покачал головой:
– Мне ничего не известно. Это родовое гнездо моей покойной жены. Семья владела этим кинжалом сотни лет. Моя жена была из рода Петри и приходилась тетей Уайетту. Вполне естественно, что он знает об истории дома больше меня. Хотелось бы теперь послушать, Уайетт.
Тот улыбнулся и пожал плечами, затем, пройдя вперед, забрался на высокий дубовый стул у камина, перешагнул с одной потайной опоры в панели на другую и, вытянув руку, снял с дощечки мерцающий кинжал. Вся компания приблизилась, чтобы рассмотреть вещицу.
Даже сейчас, в ловких руках Уайетта Петри, кинжал Блэк-Дадли выглядел все так же зловеще. Зеленый оттенок стального клинка стал еще заметнее, а красный драгоценный камень в рукоятке светился, отражая блеск свечей.
– Эта вещь, – сказал Уайетт, гордо демонстрируя кинжал, – на самом деле называется ритуальным кинжалом Блэк-Дадли. Во времена Квентина Петри, примерно в шестнадцатом веке, некий высокий гость был найден убитым – этот кинжал вонзили ему прямо в сердце. – Он умолк и оглядел гостей.
Гидеон внимательно слушал из угла у камина: его серое лицо побагровело от интереса, маленькие черные глазки были широко раскрыты и не мигали. Мужчина, похожий на Бетховена, тоже повернулся к говорящему, по-прежнему без всякого выражения на красном лице.
Уайетт продолжал тихо, тщательно проговаривая слова, как будто диктуя:
– Не знаю, слышали ли вы про поверье, некогда существовавшее в этом богом забытом месте, якобы кровь убитого вновь начнет сочиться из смертельной раны, если убийца дотронется до тела своей жертвы, или же орудие, которым было совершено убийство, вновь окропится кровью в руке, нанесшей смертельный удар. Уж вы-то слыхали об этом, Эббершоу? – спросил он, повернувшись к ученому.
– Продолжайте, – коротко сказал Эббершоу, кивнув.
И Уайетт вновь заговорил о кинжале, который держал в руке: