Уайетт по-прежнему стоял, постепенно бледнея, едва сдерживая ярость.
– Весь этот фарс изрядно затянулся, джентльмены. – Его голос невольно дрогнул. – Соблаговолите немедленно уйти, и мы продолжим завтрак.
– Сидеть! – Титанический рев определенно не мог исходить от щуплого Гидеона, но ничто в лице Бенджамина Долиша не указывало на то, что крик издал именно он.
Вздрогнув, Уайетт утратил остатки терпения. Он открыл рот, чтобы заговорить, чтобы напомнить им, кто здесь хозяин. Однако внезапно резко опустился на стул, выпучив глаза с удивлением и испугом. На него смотрел черный ствол револьвера.
Флегматичный немец стоял совершенно неподвижно, держа крохотный револьвер в увесистой руке.
– Здесь, – сказал он на ломаном английском, – сидит вор, укравший то, что принадлежит мне. Я обращаюсь к нему. Когда он вернет то, что взял, я всех отпущу. А до тех пор никто не покинет этот дом. Никто.
В тишине, последовавшей за этим необычным заявлением, Джесси Гидеон выступил вперед:
– Если мистер Долиш незамедлительно получит назад украденное, это избавит нас всех от множества неудобств.
Несколько секунд никто в зале не шевелился. Пение птиц за окном вдруг стало оглушительным.
Альберт Кэмпион, тихо кашлянув, протянул нечто, завернутое в салфетку, сидящей рядом с ним девушке.
Та передала предмет своей соседке, и так, в полной тишине, он обогнул весь стол и попал в жадные руки Гидеона. Тот тут же выложил предмет на стол. Гигант-немец, удовлетворенно закряхтев, сунул револьвер в карман пальто и развернул белоснежную салфетку. И тут же гневно воскликнул, отступив на шаг и демонстрируя всем подношение мистера Кэмпиона.
Это было обыкновенное яйцо, которое глупый юноша явно намеревался стянуть, прежде чем разыгралась вся эта драма.
Эффект последовал незамедлительно: молчаливое напряжение за столом сменилось раскатами общего смеха.
Немец стоял все так же неподвижно. На лице его по-прежнему не было никакого выражения, но маленькие глазки стали тусклыми и безжизненными. Гидеон, напротив, был очевидно разгневан. Его глаза сузились от ярости, он скалился, как разъяренный пес.
Постепенно смех утих. Забыть о присутствии Бенджамина Долиша оказалось не так-то легко. Когда в зале наконец воцарилась полная тишина, он сунул руку в карман и вновь вытащил револьвер.