Прежде он ни разу в жизни не испытывал ничего подобного, и Прендерби, наблюдая за ним, видел, как исчезают последние признаки осторожного, методичного знатока, а вместо них появляются новые черты – черты бойца.
– Майкл, – внезапно произнес Джордж, – присмотри за Кэмпионом. Может, его история и правдива, во всяком случае, она кажется такой, но нам нельзя рисковать. Держите его в моей комнате, чтобы он мог выскочить в коридор, если понадобится. Вам придется как-то пронести ему еду. И следите, чтобы другие гости не пали духом.
Прендерби с тревогой посмотрел на него:
– Что вы планируете делать?
– Пойду к ним. – Эббершоу стиснул зубы. – Я по горло сыт этой возней. Чем бы дело ни закончилось, я хотя бы пойму, что происходит. К черту все, моя любимая у них! – И, развернувшись на каблуках, он зашагал прочь по коридору.
Часть дома, где Долиш разместил свой штаб, была отделена от других помещений дверью, обитой зеленым сукном. Эббершоу беспрепятственно прошел через нее и оказался возле комнаты, которая когда-то служила спальней полковнику Кумбу.
Он громко постучал. Дверь тут же открыл незнакомец – верзила, которого Эббершоу принял за одного из слуг.
– Чего надо? – подозрительно спросил тот.
– Я ищу мистера Долиша. – Эббершоу попробовал протиснуться мимо него.
Толчок, сильный, как удар копытом, отбросил Джорджа к противоположной стене. Верзила зыркнул на него.
– Сюда хода нет. Мистер Долиш никого не примет по меньшей мере еще час, – сказал он, ухмыляясь.
Эббершоу понял, на что тот намекает, и похолодел.
– Послушайте, – произнес он, – это очень важно. Мне нужно поговорить с мистером Долишем. Вас ведь интересует это? – Он вытащил из кармана красный бумажник.
Верзила подошел поближе и посмотрел сверху вниз, его тяжелое красное лицо потемнело от гнева. Вдруг он выпростал руку, и горло Эббершоу оказалось точно в стальных тисках.
– Тебе и твоим приятелям явно невдомек, во что вы вляпались, – сказал он. – Это вам не игра в наперстки в воскресной школе. Нас тут девять человек, мы все вооружены, и он не расположен шутить. – Верзила вплотную приблизился к жертве, и тиски на шее Эббершоу сжались еще сильнее. – Никто не вправе ему указывать. Он сам решает, как все будет. Ты скоро убедишься. Сейчас он занят, беседует с дамочкой. И только когда закончит с ней, я передам ему твое сообщение, не раньше. А теперь вон, пока я тебя не прихлопнул. – Он отшвырнул придушенного Эббершоу, как терьера, вернулся в комнату, хлопнув дверью и заперев ее на засов.