– Эта весть их удивила? – вырвалось у Эббершоу.
– Молчите, сейчас я говорю, – велела миссис Мид с внезапной строгостью. – У них сделались глупейшие лица, скажу я вам. Немецкий джентльмен первым пришел в себя. «Кто?» – спросил он. Тогда мистер Гидеон бросился к нему, вопрошая: «Симистер?»
Мегги и Эббершоу многозначительно переглянулись. Миссис Мид торопливо продолжила рассказ, с восторгом примеряя разные роли и повествуя обо всей этой ужасной истории с таким упоением, что слушатели ужасались все больше и больше.
– Немецкому джентльмену это не понравилось, но он, как говорится, не терял голову. «А документы, – сказал он, – были при нем?» – «Нет», – ответил врач. «Тогда, – сказал немецкий джентльмен, – отнесите его наверх». «Только никому не сообщайте, что он мертв, – сказал мистер Гидеон. – Сошлитесь на сердечный приступ, на все, что угодно». – «Кровь, – сказал доктор Уитби, – все будет залито кровью». – «Так зачистите все следы, – ответил мистер Гидеон. – Я помогу. Нужно поторопиться, пока не зажгли свет». – На последнем слове голос старухи понизился до шепота, но тот театральный ужас, которым она пыталась обогатить историю, не шел ни в какое сравнение с действительным ужасом произошедшего. Скорее это лишь усиливало впечатление, и сцена, разыгравшаяся в комнате со стенами, обшитыми деревянными панелями, предстала перед Эббершоу и Мегги как наяву.
Мегги вздрогнула и спросила приглушенным голосом, с трудом переводя дыхание:
– Что случилось потом?
Миссис Мид выпрямилась. В ее черных глазках вспыхнул праведный огонь.
– Я больше не могла молча наблюдать, – сказала она, – поэтому заговорила. «Если кто умертвит человека, должно умертвить и виновного по словам свидетелей!» – провозгласила я и вышла из-за ширмы.
Эббершоу вытаращился на нее, представив смущение трех бандитов в тот момент, когда вдруг раздался резкий голос фанатичной старухи.
– Они были в ужасе, полагаю, – сказал он.
Миссис Мид кивнула с мрачным удовлетворением на морщинистом лице:
– Еще в каком. Мистер Гидеон побледнел как мел и отпрянул от меня, подобно актеру на сцене. Доктор Уитби стоял все с тем же глупым видом, не мигая и раскрыв рот, словно рыба… – Она покачала головой. – Было видно, что руки у них нечисты, – сказала она, – даже если они ничего пока не успели натворить, а лишь задумали. Один лишь немецкий джентльмен не изменился в лице.