Вокруг его ног вилась та же рыжая кошка, мягко перебирая лапками. Он стоял со скрещенными на груди руками и спокойно смотрел на меня.
– Чего бродишь по ночам одна? – спросил у меня Димитрий, когда я взобралась на пригорок.
– Захотелось, – бросила я мимолетно, пройдя прямиком мимо князя. Смотреть ему в глаза мне было до сих пор стыдно.
– Хорошо, что среди нас есть хоть кто-то, кто может делать то, что хочется. Да, Рыжуля? – с иронией в голосе, сказал Димитрий. Слова князя заставили меня остановиться, но оборачиваться я не стала.
– Не знаю, князь, – спокойно ответила я, повернув голову боком. – Мне ты право выбора не дал.
Я услышала, как сапоги Димитрия зашуршали. Князь подошел, встав прямо позади меня настолько близко, что я практически ощущала его дыхание на своем затылке.
– Выбор нужно успевать делать вовремя, – холодным, томным голосом сказал Димитрий. – Вот, я, свой, уже сделал.
Обойдя меня, Димитрий наклонился, подняв кошку на руки. Ни сказав больше ни единого слова, князь побрел в сторону нашего ночлега.
Я стояла не шевелясь, глядя, как силуэт Димитрия медленно утекает вперед.
Повернув голову то вправо, то влево, я оглядела деревню. Редкие огни тускло светили в оконных рамах, из нескольких печных труб шел белый, едва различимый в ночи дым. Как давно я останавливалась, чтобы просто посмотреть на окружающий меня мир?
Сделав глубокий вдох, я неторопливо поплелась следом за князем.
20 лет назад.
– Нужны еще чистые тряпки, – Аглая снова и снова перечисляла список необходимых вещей, стараясь ничего не пропустить.
– Сейчас принесут, я уже распорядился, – Горд сидел напротив девушки, внимательно наблюдая за тем, с какой осторожностью она расставляла на столе емкости. – Я говорил, что у тебя очень красивые руки?
Мужчина притянул к себе девушку, утыкаясь носом в ее талию. Крепко обняв ее, он медленно и глубоко вдохнул сладкий медовый аромат, исходящий от ее тела.
Они сняли небольшую комнату в одном из постоялых дворов. Обилием мебели она не отличалась. В углу стояла скрипучая, старая кровать, а рядом с ней потертый от времени, изъеденный насекомыми дубовый стол. Пыльные занавески, съеденные молью, растрепанно висели до самого пола, неумело прикрывая окна. Углы были окутаны паутиной, а на столе валялась перевернутая маленькая ваза, перепачканная внутри высохшей от времени, позеленевшей водой.