– Что это? А, главное, зачем? – удивленно пробубнила я, засмотревшись на обувь.
– Здесь тебе не чистое поле, чтобы бегать босиком, – забрав тапки у меня из рук, Димитрий бросил их на брусчатку. – Давай, надевай.
Не дожидаясь, пока я закончу надевать обувь, князь молча пошел вперед. Быстро всунув ноги в тапки, я побежала вслед за князем, ощутив приятную мягкость в ногах.
На другом конце улицы, рядом друг с другом располагались дубильня, где изготавливалась кожа из овечьих шкур и прядильня, где обрабатывали состриженную с овец шерсть. Следом за ними, стоял пергаментный цех, в котором, по словам Димитрия, из овечьей кожи делали высококачественный пергамент, предназначенный специально для Царя Ярикты.
– Пришли, – Димитрий встал перед небольшой, деревянной дверью, петли которой очень сильно проржавели.
– Это Гильдия магов? – я окинула место неодобрительным взглядом. По правде говоря, я ожидала увидеть красивое, отдельно стоящее, большое здание, соответствующее масштабам столицы Ярикты. Однако, перед моими глазами застыла унылая, неприметная дверь, расположенная в стене, соседствующей с ремесленными мастерскими. Ни одной таблички о том, что это Гильдия магов не было. По сравнению с этим местом, даже хлев выглядит куда более привлекательным.
– Проходи, – Димитрий отворил скрипучую дверь.
Я прошла, застыв на пороге. Большая комната с двумя витражными окнами и высоким потолком. Признаться, внутри это место выглядело гораздо интереснее, чем снаружи.
Прямо по середине комнаты, стоял высокий, покатый стол. На деревянных полках, прибитых к каменным стенам, мирно лежали сложенные стопками книги. В дальнем углу расположился «спящий» камин, перед которым стоял широкий деревянный стул, с накинутым на него одеялом.
Сама комната была достаточно темной из-за недостаточного освещения ее уличным светом. Взглянув на потолок, я замерла, раскрыв рот. Прямо над нашими головами было натянуто огромное, темное полотно, на котором, сияющей, серебряной краской, были детально нарисованы звезды, что зажигались каждую ночь на небе. Складывалось впечатление, словно сам кусок ночного неба вырезали и поместили под потолком в этой комнате.
– Хрюч, ты тут? – громко воскликнул Димитрий, пройдя внутрь.
– Хрюч? – удивилась я, услышав имя.
– Этот старик бесится, когда его называют старым хрычем, поэтому, когда-то давно ему было придумано менее обидное прозвище – Хрюч, – довольно усмехнулся Димитрий.