– Итак, у нас целых 25 минут, чтобы совершить ещё парочку подвигов на этой мерзкой планетёнке до того, когда сюда прибудет бомбардировщик. Не будем терять время – проверим бункер, найдем тебе боеприпас и, если повезет, нафа́рмим ещё пару сотен фрагов.
Он постучал пальцем по индикатору на моём наруче, обращая внимания, что у меня осталось всего 12% жизни, и показал жестами, что в связи с такими обстоятельствами он пойдёт впереди. Он поднял на уровень глаз винтовку и, настороженно всматриваясь в прицел, двинулся вперед. Я тоже полез в варп-инвентарь и достал единственное, что не надо заряжать – монтировку и зажал её в руках, в надежде обмануть ретикулярную активирующую систему моего головного мозга, чтобы она поменьше посылала в кровь адреналин, но инстинкты рептилоидной части человеческого мозга за миллионы лет выживания в непростых условиях эволюции делали своё дело.
– Страшно? – бросил через плечо Санька, увидев роящиеся вокруг моей головы мысли.
– Ага, – кивнул я. – Жуть по полной. Адреналин топчик, не зря вкинулись.
– Как ты считаешь, – таинственно прошептал Санька, – что может быть хуже для космодесантника, чем услышать в метре от себя хруст ветки под ногой нейроспиритуала?
– Может, вообще не услышать? – выбрал я предложенный нейросимбионтом вариант ответа, и мы, очень довольные собой, оба заржали в забрала визоров – так, будто упыри в банке заухали.
Так мы прошли тридцать метров и добрались до края каменной гряды. Осторожничая и поглядывая на показания эхолокаторов, мы подкрались к овальному входу в бункер, который защищала двухметровая бронированная дверь, слегка утопая в скале. Тут мы разошлись и встали по обе стороны от двери. Теперь совершенно ясно виден светло-серый знак на темной шероховатой поверхности, нанесённой какой-то глянцевой краской. нейросимбионт пытался распознать знак и показал два возможных варианта: изображения атома и радиационной опасности. Но этот знак – три зигзага с шестернёй посредине, а сверху крылатая буква «К» – не походил ни на один из них. Я поднял визор, чтобы получше рассмотреть знак своими глазами и слегка потёр шероховатую поверхность рукавом.
– Ну и где твой знак? – спросил Санька.
Мой эготип в крайней форме изумления уставился на него.
– Ты что… и правду не видишь?..
– Ничего я не вижу!