Прошло семь лет. Нам исполнилось семнадцать. Эмилю за эти годы удалось немного подлечиться и добиться того, чтобы ему снова дали учиться вместе со мной. Но всё равно Джеймс старался не сильно нагружать его, опасаясь, что Эмилю может снова стать хуже. Но брат мой оказался упрямым и в тайне от нашего опекуна часами торчал в спортзале за отдельными изнуряющими тренировками, чтобы и физической формой напоминать меня, а не только лицом, которое у нас, как и глаза, одинаковое с рождения.
Я же об этом узнал чисто случайно. Просто Эмиль сам за обедом проговорился и, поняв, что сболтнул лишнего, попросил меня ничего не говорить Джеймсу. Я-то поклялся не выдавать его, но сам не упустил возможности вставить свои пять копеек, напомнив ему, что нужно хоть немного беречь себя. Эмиль на меня, само собой, обиделся, но и оттаял он очень быстро. Долго дуться братец никогда не умел. Уж я-то его не хуже Джеймса знаю. А вот обожать меня он всегда был горазд. И продолжал это делать даже тогда, когда моя жизнь изменилась далеко не в самую лучшую сторону.
В последний проведённый в качестве человека вечер я возвращался домой через лес. Надо отметить, что я поступил по-дурацки, не взяв с собой оружие, хотя должен был. Наверное, дело было в любимой девушке, которая не знала, чем именно я занимаюсь после школы. Когда я встречался с ней, мои инстинкты, порой, уходили на второй план. Узнай Джеймс об этом, он бы прибил меня за мою же беспечность. А потом бы напомнил мне, что работа охотника на нечисть – это огромнейший риск. Риск того, что ты можешь однажды не вернуться с задания и что потом твоей возлюбленной придётся довольствоваться придуманной легендой, если она сама не была из наших.
В тот вечер, осознав, что Джеймс прав, я решил признаться Хелен во всём. Но стоило мне приступить порог её дома, как я стал свидетелем одной не очень приятной сцены. Разговаривала она с каким-то парнем и смеялась над тем, как я опекаю своего брата-близнеца. Не желая больше слышать и видеть её, я с ней расстался. Уходя, я думал, что Джеймс всё же был прав, когда советовал мне с ней разойтись. Всё же рано или поздно мне пришлось бы начать врать ей о том, куда я внезапно пропадаю, хоть и не люблю лгать, да и не умел никогда.
Я уже почти добрался до дома, когда на меня напали. Последнее, что я помню – это звериный оскал и вспышку боли, которая была настолько сильной, что я потерял сознание и пробыл в отключке до самого утра.