Глава 4. Груз, который мы несем
Отец Ани писал письма из тюрьмы. Умолял вернуть дочь. Говорил, что она – его свет, что без неё он не сможет жить. Угрожал, что наложит на себя руки, если её не отдадут обратно.
А когда вышел на свободу, сразу без прикрас заявил, что продаст Анину квартиру и отправит девочку к дальним родственникам в Сибирь.
Аня жила в страхе. Боялась, что её вернут. Что всё повторится. Что её ждёт та же участь, что и брата. Папу умоляли написать заявление, чтобы избавить девочку от участия в суде, но её состояние было ему безразлично.
Оценки пошли вниз. Гормональный фон сбился. Ночью приходили сны, полные теней и ужаса. Целый год растянулся в изматывающие судебные заседания. Три суда, десятки заседаний – и только после этого удалось отстоять девочку.
Много лет ушло на ее восстановление. Психологи, эндокринологи, психотерапевты – шаг за шагом возвращали Ане способность чувствовать, доверять, жить.
Аня очень долго шла к прощению. Это не случилось за день или даже за год. Она держала обиду, будто щит, пока однажды не поняла: боль из прошлого крадёт у неё будущее. Это как пробоина в корабле: сколько бы ты ни наполнял себя светом и радостью – всё уходит сквозь незаметную трещину.
Прощение не изменило её прошлое. Но изменило её саму.
Но как простить, если внутри – живая рана?
У каждого путь свой. Тот, кто разобрал свою боль по кусочкам, прожил её, не пряча и не заглушая, – однажды отпускает. Он перестаёт ждать извинений, справедливости или понимания извне. Прошлое остаётся, но больше не управляет настоящим.
Что значит проживать боль? Я не знаю точного ответа. Наверное, способ у каждого свой.
Когда мне было особенно трудно, я пробовала всё. Плакала. Читала книги. Работала с психологом. Делала медитации, телесные практики. Училась быть здесь и сейчас, больше взаимодействовать с близкими. Я не помню, в какой момент это произошло. Но однажды я поняла – боль ушла. Не внезапно. Не громко. Просто стало легче.
Я не пришла к этому состоянию сразу. Но я никогда не шла совсем одна.
Были рядом люди. Были инсайты. И были книги, которые приходили точно в тот момент, когда становилось особенно тяжело.
Иногда одно предложение меняло ход моих мыслей. Иногда целая глава отзывалась так точно, будто была написана именно для меня.