– Никаких денег. Я хочу только одно – чтобы вы прошли мою Школу. Это не сложно, поверьте. Просто нужно быть готовым узнать правду о себе и о всех нас. И вас.
– Нет, – Степан Васильевич замотал головой. – Нет, я не буду…
В голове настойчиво засела мысль о бесплатном сыре и мышеловке.
– Подумайте, – учитель достал из кармана визитную карточку и протянул ее к дрожащим пальцам бухгалтера. – У вас есть время до вечера. После этого я уйду, и вы больше никогда меня не увидите. Решение за вами.
Карточка была совершенно белой, без единой надписи. Когда Соколов поднял взгляд, незнакомец уже исчез, будто растворился в сером дождливом мареве.
Юрий Николаевич Крылов проснулся рано, как всегда. В его возрасте сон стал менее глубоким, а старые привычки – вставать на рассвете и проверять участок – не отпускали даже в выходные. За окном еще царила серая предрассветная мгла, и тусклый свет фонаря качался на ветру, отбрасывая причудливые тени на занавески.
Он потер лицо ладонями, чувствуя легкую щетину, и вздохнул, вспомнив, что сегодня ему исполнилось сорок пять. И как настоящий, ответственный служитель закона, в первую очередь подумал о том, что надо сфотографироваться на новый паспорт.
Кухня встретила его холодом. Холодильник нудно гудел, как будто жаловался на непосильную работу, а чайник, который он включил, попытался было сразу отключиться. Крылов достал из шкафчика заварку, но передумал: вместо чая решил сделать растворимый кофе.
Выглянув в окно, он увидел лишь пустую улицу. Где-то вдалеке слышался лай собак да шуршали колеса редких машин, проезжающих мимо дома. Обычный день в обычном городке.
Участковый работал здесь почти двадцать лет. Сначала он приехал сюда молодым милиционером, полным амбиций и надежд. Но время и реформы, как это часто бывает, стерли остроту его идеалов. Теперь он был просто полицейским, который решал бытовые конфликты, разбирался с мелкими кражами и иногда помогал заблудшим туристам найти дорогу. Городок был маленьким, и все проблемы здесь казались до смешного банальными. Однако именно эта повседневность, эта монотонность жизни давали ему странное, но удобное чувство покоя.
Когда кофе был готов, Юрий Николаевич сел за стол и достал сигарету. Он курил редко, только по утрам или когда хотелось подумать. Сегодня ему хотелось думать, ведь последнее время город словно охватило какое-то странное напряжение. Люди вели себя иначе: кто-то стал более замкнутым, кто-то, наоборот, слишком разговорчивым. Даже собаки лаяли как-то по-другому: тише, настороженнее.