– Я отказалась быть стражем! Мне нужен Аарон! – я от злости напугала врача, когда резко дёрнулась, приподнимаясь на постели. Она отошла на несколько шагов, хлопая глазами.
– Мисс, советую вам успокоиться, в противном случае мне придётся вас усыпить до выяснения обстоятельств, – сказала врач, прижимая папку к правой стороне груди.
– Мне плевать! Усыпляйте! Я не хочу быть стражем! Не хочу! Аарон Рейнольдс, я требую тебя! Ты слышишь, козёл?! Приди и снова выруби меня, либо я буду сутками орать! Усыпишь? Ха! Я разозлюсь ещё больше! Козлина вислозадая! Понял?!
– Мисс Атвуд! Мисс Атвуд! Успокойтесь! Принесите мне успокоительное! Быстро!
Я действительно не понимала, почему вдруг настолько сильно разозлилась и поддалась неконтролируемой панике. Услышав о стражах, меня словно выключили! Особенно от слов Майкла и горящих глазах тех людей, которых он видел в день своей смерти. Но всё быстро затихло, потому что кто-то что-то сделал с моим телом и мыслями, что мгновенно разбежались по голове. Конечности расслабились, а голова вовсе пыталась отключиться от реальности, но я усердно, хоть и медленно, моргала.
Не сдамся и не усну!
Хотя всё же мои глаза подставляли меня, и я ненадолго закрывала их, чтобы отдохнуть. Тьма овладевала разумом, засасывая в свои глубины тишины. Мне становилось спокойно, но одиноко. Я не понимала, почему рядом нет Макса или Маркуса. Когда я болела, они всегда находились рядом, лечили, ухаживали и кормили.
Не знаю, сколько раз я открывала свои отяжелевшие веки, но вокруг было тихо и темно, только над моей головой тускло горела лампа. Я не слышала голосов, ни шагов, да и ко мне никто не подходил. Когда я очнулась в очередной раз, передо мной на соседней кровати сидела девушка. В помещении было светло, а вокруг стоял неразборчивый шум чьих-то голосов. Я осмотрелась, не шевелясь, а потом вернулась к незнакомке. Она прижимала к себе руку, посматривая на ранку от взятия крови из вены. Словно почувствовав меня, она подняла голову, немного выгнув бровь.
– Очнулась, дикарка? – обратилась она ко мне с ухмылкой на губах. – Всю базу на уши подняла, я даже в восторге.
– Что происходит? – во рту от моей попытки заговорить было сухо, как в сахаре.
– Вырубали тебя почти три недели, вот поэтому сейчас хреново. Даже понимаю тебя. Была на твоём месте, только вот неделю.