Окончив школу, я поступил на физический факультет университета в городе на Неве. С тех пор моя судьба связана с этим городом. Но и Украину приходилось посещать много раз, даже не считая «святое» – отдых в Крыму или Карпатах. Мои первые научные труды я опубликовал в журналах, издававшихся в Киеве. Могу отметить, что демократизм и доброжелательность к авторам в них заметно отличались в лучшую сторону от того, что бытовало в изданиях АН СССР. По основному роду деятельности регулярно приходилось бывать и в Одессе, и во Львове, и в Харькове, и в Крыму.
Едва я пришел работать в свою главную по жизни организацию, как в проходной меня встретила фотография слегка улыбающегося человека с некрологом: «В.Н. Челомей». Тогда-то я и узнал, кто стоит на верху целой пирамиды, в которую встроен и наш институт. Что это «большой» ракетчик, главный конкурент С.П. Королева за первенство в советском ракетостроении. Оба эти гиганта тоже выходцы с Украины (хотя русско-советскую Одессу, родину Королева, можно бы засчитать за отдельное «государство»). Удивительно, но и третий гигант из этой когорты – В.П. Глушко, тоже родился в Одессе. А учился в Ленинградском университете, т. е. у нас с ним одна «альма матерь». Правда, как многие гении, Валентин Петрович не окончил университет, так как еще студентом занялся главным делом своей жизни – ракетными двигателями. Однажды на одном из невзрачных корпусов университета я увидел скромную табличку: «Здесь в такие-то годы находилась Газодинамическая лаборатория, в которой работал выдающийся конструктор ракетных двигателей В.П. Глушко» (за точность текста и сохранилась ли эта табличка сегодня, я не ручаюсь). Я уже знал, что это за Человек, но то, что он начинал в нашем университете, было для меня открытием. Позже о нем узнала и вся страна, когда он сменил на посту С.П. Королева после его смерти. Малороссия, как и Украина, дали богатый список великих деятелей русской цивилизации, как бы она ни называлась.
Когда началась очередная смута в этой цивилизации под названием перестройка, я почему-то стал с особым интересом наблюдать за трансляциями с заседаний Верховного Совета УССР. Не без удивления обнаружил, что выступления депутатов на украинском языке мне вполне доступны для понимания. Слушая их, а также смотря украинские телешоу, я быстро стал воспринимать «україньску мову» на слух и даже не переводить ее на русский. Может, сказались мои «от двух до пяти» на Украине, а может это просто диалектный эффект. Я понимал, что наблюдаю живое течение истории, а любовь к ней толкала меня на активное участие в политических акциях того времени.