Утром мама не пришла будить Криса.
В комнатах для гостей тоже было пусто. Проходя по коридору, Крис увидел приоткрытую дверь в кабинет папы. Интересно, может, братик и мама там? Крис, заговорщицки озираясь, на носочках подкрался к двери, но, услышав голос, доносившийся изнутри, отскочил.
– …Да, спасибо. Этот удар… дай бог такое пережить. Марта еще в больнице, к концу дня обещали выписать… – Голос папы дрожал. Крис медленно заглянул в дверную щель.
Большой светлый кабинет был обшит деревянными панелями. Вдоль стен стояли шкафы с ретрокнигами на полках, посередине – стол, рядом с ним стул-трон. Дальняя стена – стеклянная – открывала вид на город. Снаружи текли струйки воды, а внутри бегали какие-то графики, мелькали картинки и знакомые эмблемы корпораций.
Папа ходил из одного конца кабинета в другой. Руки сцеплены за спиной, взгляд направлен в пол. Папа разговаривал. К его правому уху был прикреплен фон, из динамика доносились звуки – так тихо, что не разобрать.
– Я ездил, просил пустить к ней, – говорил отец, – но врачи сказали, нельзя. А у меня тут сын маленький… Да я там не один такой был, в больнице. Просто толпы отцов, у всех глаза на мокром месте. В новостной ленте прочитал, что в последнее время чуть ли не каждый третий ребенок рождается мертвым… – Его голос надломился.
Крис нечаянно задел дверь, и та немного сдвинулась. Папа заметил, повернул голову. Крис в ту же секунду вздрогнул, шумно вдохнул, попятился и побежал…
И теперь стоял в гостиной перед огромным окном, за которым лил беспощадный дождь.
* * *
Солнечный луч, скользнувший по лицу, заставляет вернуться в настоящее. Уже совсем рассвело, и в тени показалась немногочисленная мебель, оставшаяся от давно покинувшего дом хозяина: проржавевшая кровать на пружинах, застеленная ветхим матрасом, и стоящая рядом тумбочка без дверки. Полки завалены проводами, системными платами, истратившими заряд батарейками и прочим хламом. Посреди комнаты – небольшая печь, круглая труба уходит в потолок. В дальнем углу избы – куча какого-то бесцветного тряпья, давно истлевшего и проеденного личинками. По всем стенам – полки, заставленные пыльными, заросшими паутиной стеклянными банками разного размера. В некоторых осталось содержимое, забродившее, густое. Видимо, чьи-то старые припасы, но человек до сих пор не решился заглянуть ни в одну из банок.