Повисла пауза. Ольга тихо выдохнула:
– Зачем?
– Просто… захотелось услышать. Его. Его голос. Не для скандала. Не чтобы что-то выяснить. Просто чтобы напомнить себе – почему я больше не с ним.
Юля приподнялась, глядя настороженно.
– И что он сказал?
– «О, привет. Ты где?» – будто мы вчера расстались. Как будто ничего не было. Ни измен, ни судов, ни этих трёх лет.
Катя уселась. Не прямо, не гордо. Просто – как женщина, уставшая быть каменной.
– Он стал… мягким. Или сделал вид. И я вдруг поняла, что я больше не злюсь. Совсем. И это страшно.
– Почему страшно? – спросила Ася.
– Потому что злость держала меня в форме. А без неё… я просто женщина. Не сильная. Не независимая. А та, что когда-то поверила и потеряла.
Ольга потёрла лицо руками.
– Ну, класс. У нас тут вечер откровений. Катя, ты знаешь, что всё, что ты делаешь – правильно. Даже если больно. Ты не обязана быть стальной.
– Ты сама всегда стальная! – вскинулась Катя. – Мы тут все срываемся, признаём слабости, рассказываем сны. А ты? Ты будто вообще не человек, а диагноз «гормональный иммунитет».
Тишина. Напряжение. Ольга медленно встала. Улыбнулась. Но не глазами.
– Знаешь что, Катя? Я тоже человек. Просто я выбираю не ныть. Потому что если начну – не остановлюсь. У меня тоже было «серьёзно», и тоже всё развалилось. Только я тогда не села с вином, а пошла дежурить двое суток подряд, чтобы не сойти с ума.
Ася быстро встала между ними, словно рефери:
– Девочки, стоп. Мы не враги. Мы – главные союзницы друг друга. Просто… у каждой свой щит. И свои слабые места.
Юля подошла к Кате. Села рядом. Обняла.
– Катя. Ты имеешь право на чувства. Даже если это звонок бывшему. Даже если это страх. Даже если тебе уже не двадцать. Мы не тут, чтобы судить. Мы – чтобы держать.
Катя прикрыла глаза. Вино, слёзы, голос – всё спуталось.
– Я просто так устала быть сильной, девочки. Эта фраза звучит, как штамп. А я её чувствую физически. В плечах. В позвоночнике. В подбородке, который я держу выше, чем хочется.
Ольга села снова. Потянулась за бутылкой.
– Мы все устали. Просто по-разному это называем.
Ася села на подоконник.
– Я называю это «тишина после аплодисментов». Когда спектакль окончен, а ты ещё в костюме. И не знаешь, ты ещё роль или уже снова человек.
Катя кивнула. И впервые за вечер её глаза были мокрые.