Отец периодически звонил, иногда давал деньги или что-то покупал из необходимого, но случалось это тоже не часто, у него другая семья – жена и дети, общаться со мной желания у них не было. Я сбегала из дома к бабушке, единственному человеку которому было на меня не плевать. Ее не стало перед моим совершеннолетием, собственно, это и стало причиной побега из родного города.
– Ада, ты меня вообще слушаешь? – кричала на меня трубка телефона, выдергивая из воспоминаний.
– Да, прости, отвлеклась на работу, – соврала я.
– Ладно, увидимся позже, не скучай, – попрощалась со мной Лиза, сбросив вызов. В этот момент пришло уведомление о записи на сеанс, что означало пора собираться на работу.
Как не странно, но как раз работа приносила мне настоящую радость, я занималась любимым делом.
Помню, в далеком детстве я впервые увидела байкеров, они были такие внушительные, на своих железных конях, их тела были покрыты татуировками. Мне они показались такими нереальными, такими свободными… В тот момент я впечатлилась красотой рисунков на теле. Это и стало моей страстью.
Я всегда хорошо рисовала, мечтала стать художником. Даже пыталась поступить в художественный институт, но мне не хватило десяти баллов, сказать, что я расстроилась, это ничего не сказать, я была раздавлена, но на вторую попытку не отважилась, поступила на маркетинг.
Лето в этом году то, что надо, хотя многие и не согласны. На дворе июль, но столбик термометра не поднимался выше двадцати пяти градусов. Дождливо и пасмурно, лавируя между лужами, не спеша шла на работу.
Черно-белую вывеску тату-салона видно из далека, на крыльце стоит крепкий седой мужчина с большими усами и бородой как у Санта Клауса, как обычно курит, задумчиво смотря в небо, никогда не догадаешься, о чем он может думать в этот момент. От него всегда пахнет крепкими сигаретами с ароматом вишни и бензином, этот запах стал почти родным для меня, хотя раньше меня воротило от курящих людей.
Здравствуй, Федор Михайлович! – крикнула я из далека. Мужчина показательно скривился.
– Прекрати записывать меня в старпёры! Мы почти ровесники, мне восемнадцать и много месяцев! – продолжал кривиться дядя Федя, – Ты вовремя, у тебя запись через двадцать минут, надеюсь руки не дрожат после вчерашнего веселья? – подкалывал он.
– Настоящего мастера, ничто не может остановить! – с чувством сказала я, стараясь чтобы мой голос звучал как можно пафоснее.