Вот трёхцветная Сонька – дочка самых первых кошек, которых Настя хорошо помнит, – Муслика и Пуси. Она самая взрослая из всех, ей лет восемь или девять. Характер, прямо сказать, не самый приятный. Она задира и интриганка. А ещё Соня не любит гостей, вот просто терпеть не может. Обязательно напакостит тем или иным образом. Но выяснится это позже, потому что застать её на месте преступления невозможно.
Сонька вообще каким-то мистическим образом дистанцируется ещё до того, как в дверь позвонят. И не показывается никогда и нигде всё то время, пока пришедший человек не уберётся восвояси. Даже Настя её не может найти в небольшой, заставленной старой мебелью квартире. Как этот трюк получается у немолодой уже кошки, да ещё столько лет подряд, неизвестно.
Но зато следы её присутствия скоро обнаруживаются. Их можно заметить по разорванной подкладке пальто гостя или подозрительно мокрой стельке в его же ботинке. Или в разыгравшейся свирепой драке, с воплями, ором и кошачьим визгом, от которого неподготовленный гость бледнеет, теряет нить повествования и нервно озирается.
Зачинщицей этого безобразия, вне всякого сомнения, всегда является почтенная Соня, но поймать её, как уже упоминалось, строго говоря… за лапку ни разу, за всё время никому не удавалось. Вбежавшие на крик Настя или мама застают лишь потрёпанных, недоумевающих и несчастных котов с взъерошенной, поднятой дыбом шерстью при полном отсутствии Соньки. Такое впечатление, что её и не было тут вообще никогда. Но это ещё что, не дай бог кому-нибудь чужому остаться на ночь!
Однажды к маме приехала её старинная приятельница из Твери. Вообще-то, она приехала в санаторий по путёвке, – мама ей организовала через свой профсоюз, – но до начала заезда в санаторий оставались сутки или даже больше, вот она и остановилась у них. Приятное с полезным, так сказать. И подругу навестить, и поболтать, и узнать, где лучше облепиху и орехи с шиповником брать, ну и мало ли, что ещё.
В ту ночь тётя Лида, которой постелили в Настиной комнате, – практически не спала. Когда и с какой бы стороны кровати она не размыкала век, на неё неотрывно, с тихой, всепоглощающей ненавистью смотрели два огненно-жёлтых глаза кошки Соньки.
Тётя Лида перед отъездом в санаторий Ставропольского края, приобрела красивую, красно-синюю дорожную сумку, в которую были плотно и с любовью уложены вещи. Любимая, чёрная кофта из ангорки, – она так шла ей, все говорили; спортивный костюм, – тоже новый, – может она там займётся спортом; два выходных платья, – ну мало ли, и туфли к ним, конечно. Затем, косметика, фен, бигуди, совершенно целые колготки, – две пары, между прочим, – ну и кое-что по мелочи. И это, не считая недавно купленного и безумно дорогого комплекта польского нижнего белья. Тётя Лида дама одинокая, давно в разводе, а тут двадцать один день санаторной жизни. И всякое может случиться, и настоящая, не старая ещё женщина не имеет права позволить себе быть застигнутой врасплох.