После клизмы я перепачкал всю свою койку, уделался сам и часов пять, лёжа в собственных испражнениях, не мог дозваться санитарку, чтобы меня обмыли. Может, жизнь не так хороша, как мне казалось недавно? Чувствовал себя беспомощным вонючим поленом, к тому же находящемся между жизнью и смертью. Куда делась то облачко, которое улетало с кроватки совсем недавно?
Мужчина, который лежал по соседству, вдруг как-то неестественно крякнул, запыхтел. Привстал на кровати, стал срывать с себя датчики и вырывать иглы. Выпутавшись из кокона проводов, шатаясь и истекая сочившийся из ранок кровью, сверкая голыми причиндалами и безумным взглядом, добрёл до раковины, открыл кран и начал жадно пить воду. Господи, я в аду! На шум прибежал санитар, попытался оттащить его от крана с водой. Лёгким ударом кулака мужчина уложил его на пол, и с криком – " Больше не могу!" – продолжил жадно пить воду. Через минуту его скрутили прибежавшие на шум два амбала в белых халатах и куда-то увели. Больше я его не видел. Меня наконец отмыли от дерьма, дали новую ватку воды и новый обезболивающий укол.
*
Именно там, в реанимации, в состоянии между жизнью и смертью, я понял, что если когда-то выйду отсюда, то выйду уже совсем другим человеком. Я не видел никаких светлых загробных коридоров, умерших родственников, но голова была необыкновенно ясная. Как будто что-то в ней щёлкнуло, и она начала мыслить подругому, как будто думал не я, а совсем другой, не знакомый мне человек. Я совсем не спал, находясь в этом отделении. Стоило мне задремать, и сразу будила мысль, на каком я нахожусь свете? Я ещё Здесь или уже Там? К тому же, стоило закрыть глаза, в мозгу сразу вспыхивали образы фонтанов, родников, колодцев со свежей, холодной, ключевой водой.
Ещё одну странность начала подкидывать память. Мне стало сложно вспоминать, что было сравнительно недавно, и нахлынули чётко какие-то детские, давно забытые воспоминания. Я очень живо вспомнил себя трёхлетним, пятилетним, совсем маленьким. События моего раннего детства проплывали в голове так ясно, словно это происходило вчера, а не сорок лет назад. Наверно, это и было то состояние, когда жизнь проносится перед глазами.
Я начал понимать, что вся моя прошлая православная вера всего лишь условность, что весь мир устроен гораздо шире того мирка, в который нас вгоняет церковь. Её толкование, конечно, справедливо. Заповеди – Не убей, Не укради.. Всё это имеет смысл, чтобы не допустить хаоса. Но как примитивно нам пытаются навязать законы. Якобы где-то на облачке сидит дедушка, который сортирует плохих и хороших людей. Детские сказки, в которые верят миллионы. Конечно всё гораздо шире, и наш бедный мозг, заблокированный Кем-то на работу всего жалких 10 процентов, никогда при жизни не сможет понять систему миро воздания, как всё устроено, кто всё создал и для чего. Нет, я не отказался от мысли Высшего Разума. Просто пришло осознание, что всё гораздо многомерное, чем мне виделось раньше. Я понял, что самая большая мудрость именно в агностицизме. Есть Высшие Силы, которые мы не можем постичь нашим скудным умишкам. И раз эти знания сокрыты от нас, значит так нужно и правильно. Человек всегда имеет выбор. Всегда. В любой ситуации. Даже сейчас, корчась от боли в люльке в ожидании обезболивающего укола и мокрой ватки, у меня был выбор. Бороться за жизнь дальше или вырвать датчики и отойти в другой мир.