– А где вы живёте? Если назовёте адрес, я могу подкинуть вас прямо к порогу, – попробовал он зайти с другой стороны.
– Довези меня до Часовой площади. Это было бы в самый раз, – немедленно последовал ответ.
– Как вас зовут? – напрямую спросил Морган. Не вовремя вспомнилось, что с ненормальными лучше общаться спокойным, ласковым тоном и использовать простые фразы. На работе это помогало, но там была на крайний случай охрана и тревожная кнопка для полиции, а попробуй-ка дозовись помощи на пустынной дороге, посреди ночи…
Незнакомец прыснул от смеха, будто подслушал его мысли.
– Чаще всего – часовщиком.
– Я имею в виду имя. – Раздражение всё-таки прорвалось, хотя он искренне пытался держаться благожелательно.
– А как звали твою канарейку? Ту, что ты похоронил в обувной коробке в моём саду за часовой башней?
– Уилки, – машинально ляпнул Морган и спохватился: – Постойте, откуда вы знаете про…
– Канарейку? Присутствовал на похоронах, – невозмутимо ответил незнакомец, болтая ногами под одеялом. Жёсткое коричневое пальто смешно топорщилось на плечах, словно под ним и впрямь были спрятаны птичьи крылья. – Что ж, пусть будет Уилки. Забавное имечко.
– Я не против называть вас так, – терпеливо согласился Морган, мысленно благодаря Провидение за обширный опыт работы с сумасшедшими посетителями в родной мэрии. Случайный попутчик и раздражал, и вызывал сочувствие одновременно и – самую малость, разумеется, – пугал. А совесть настойчиво требовала узнать его настоящее имя и отвезти к родственникам, к лечащему врачу или от кого там сбежал новоявленный «Уилки». – Но всё-таки не могли бы вы уточнить, куда именно мне вас доставить? Мне, право, совсем не сложно будет…
Чужие пальцы легонько прижались к пульсирующей артерии на шее – сухие, горячие, жёсткие.
– Помолчи, юноша. И просто поезжай, – тихо попросил Уилки и вернулся на своё место наискосок от водителя так же незаметно, как и приблизился.
В голове у Моргана воцарилась звенящая пустота.
Он по-прежнему видел, слышал, чувствовал и осознавал всё: тихий кантри-блюз на хрипящей радиоволне; щиплющий запах выпивки в тёплом воздухе салона; любопытную желтоглазую тень за левым плечом, подпевающую мрачной песенке; выбеленную инеем дорогу в лунном свете; кляксу разноцветных огней Фореста далеко впереди – за стылыми болотами, за облетевшим лесом… Но значение имело только невесомое прикосновение горячих пальцев и просьба: