Когда сын, причмокивая, сосет грудь, не получается думать ни о чем важном. В моменты нашего единения я изредка ловлю себя на мысли: как быстро летит время. Еще свежи воспоминания о родах. Будто вчера были эти безумно болезненные схватки и потуги, а Киру скоро три месяца.
Поначалу я даже прикасаться к нему не решалась – таким маленьким и хрупким он был. Совместный сон исключила, опасаясь навредить или, не дай бог, задушить его во сне. Меня вырубало сразу, стоило прилечь. Хотя в этом плане ничего не изменилось. Устаю.
Наевшись, сын опять засыпает. Я перекладываю его в кроватку и тоже ложусь доспать ночь, прижимаюсь к Ване. Он обнимает, и так мы валяемся, пока Кир не просыпается.
– Может, слетаем куда-нибудь? – спрашивает Ваня, не торопясь вставать.
– Вместе с Киром? – уточняю я, бросая на него взгляд.
– Почему нет? Он подрос, Нору возьмем. График у меня посвободнее. Зимой было не до того, а сейчас в самый раз.
Ваня придвигается ближе, ложится на бок и, подперев локтем голову, смотрит на нас с Киром. Волосы после сна взъерошены, лицо гладкое и чистое – не дашь Крайнову тридцать пять. Я рядом с ним напоминаю себе зеленое измученное чудовище с черными кругами под глазами.
– Ну… не знаю… – Представляю, сколько всего надо будет взять… – Кир и дома, бывает, устраивает концерты, а в небе, наверное, и подавно будет выступать. Никому мало не покажется. Еще докричимся до небесной канцелярии, и нас с самолета снимут.
Стоит сказать про самолет, как, словно выстрелом, пронзает воспоминанием. Прошлое опять тут как тут, но я сразу от него отмахиваюсь.
– Вообще, идея неплохая. С солнцем в Москве что-то совсем плохо в последние дни. Пасмурно, холодно. Даже с коляской надолго не выйти.
– Пару недель, Эва. Море, песок, солнце…
– Только куда-нибудь недалеко. Я не осилю долгий перелет.
Аэрофобия у меня развилась и из-за крушения того самолета, и из-за Кирилла. Все же сложно путешествовать с ребенком. Тут иной раз до врача в центр доехать – целый квест.
– Хорошо, сегодня вечером подберем варианты. Ну или завтра. Скоро Новиковы придут. Возможно, Глеб с ними подъедет.
Глеб – лучший друг Вани. Я теперь о Крайнове все-все знаю, и он обо мне. Ну почти…
Смотрю на сына, который в кои-то веки просто лежит рядом и слушает наш разговор, а не плачет и не подгибает ножки. Неужели колики потихоньку нас отпускают?.. Стоит об этом упомянуть, как начинается.