Элиза начала воровать в магазинах. Да, чтобы прокормить безумного зверя, необходимы внушительные запасы провианта. Она не могла быть неудобной в собственной семье, где заслуживать любовь и так было непосильным трудом. Началось с малого: жвачка, конфета, батончик, шоколадка, мюсли, хлебцы, коробка сладостей, средства личной гигиены. Проблемы, как и неоплаченный товар в сумке, нарастали снежным комом. При этом образе жизни ее ни разу не хватали за руку и не отводили в комнату допроса. Однажды, отправившись на очередной рейд, что-то в ее голове щелкнуло – это был первый раз, когда она подошла к кассе с пустой сумкой. И именно в этот момент ее попросили продемонстрировать содержимое. Это была ее лживая победа. Она настолько хотела быть хорошей для всех и спрятать свою тень, что умудрялась работать над имиджем, угощая других краденым добром, о чем никто не знал.
Принципы и нормы морали закружили в калейдоскопе абсурда. Белое и черное, хорошее и плохое перестали носить былые характеристики. Она окончательно запуталась в пуповине, которую никак не могла перегрызть. Игры с едой заходили слишком далеко, чтобы по-прежнему казаться весельем, когда “ешь все, что хочешь и не полнеешь”. Гормоны счастья вперемешку с кортизолом и норадреналином ядовитой смесью разъедали восприятие мира. Созависимая Элиза превращалась в зомби, игнорируя импульсы изнутри – они просто не могли больше достучаться до головного центра. Блуждающий нерв защемило где-то на полпути к свету в конце тоннеля. Хьюстон окончательно потерял связь.
Организм способен быстро приспосабливаться к новым условиям жизни вне зависимости от их эффективности и пользы. По мере развивающихся пагубных отклонений, в ее жизнь пришел новый способ стимуляции состояния эйфории. Раздобыть алкоголь не так тяжело, как кажется. Созависимый человек способен программировать себя для ускоренного поиска средства мнимого побега от самого себя. Это не настоящие желания. Они диктуются паразитарной формой режима самоуничтожения – оружием отложенного действия. Никто точно не может предугадать, когда случится непоправимое. Верно одно: его приближение с каждым разом все отчетливее.
– Что с лицом? Дома все живы? Будешь?
Она молча взяла бутылку за горлышко и опрокинула голову.
– Эй, эй! Куда? Жить надоело? Закусывать надо!