Борис скептически хмыкнул. «Более древней бюрократией? Это что-то из разряда «законов, написанных на камне первым лешим»? Сомневаюсь, что у Пыхтелыча есть для этого соответствующие формуляры».
«А вот тут, пап, ты почти угадал! – Алиса хитро улыбнулась. – Пушок же у нас не просто волк, а, как он сам говорил, потомок древнего рода! А что, если он – не просто потомок, а… последний Хранитель какой-нибудь Очень Древней Лесной Святыни? Такой святыни, трогать которую – страшнее, чем щекотать дракона!»
«Хм, Хранитель Святыни… – Борис задумчиво почесал подбородок. – Звучит… недостаточно скучно для настоящей бюрократии. Но если подкрепить это соответствующей документацией…» Он вдруг оживился. «Ясна, Бабушка, есть в этом лесу место, которое выглядит особенно… древним? Загадочным? Возможно, с какими-нибудь замшелыми камнями или необычными деревьями?»
«Есть такое! – тут же отозвалась Ясна. – Старая Волчья Поляна! Там ещё рунные камни стоят, никто не знает, кто их оставил. Гномы туда боятся соваться – говорят, там «нестабильный магический фон»».
«Превосходно! – Борис потёр руки. – Значит, так. Пушок у нас – Верховный Хранитель Древней Волчьей Поляны, объекта культурно-исторического наследия межсказочного значения. Ясна и Бабушка – его официальные ассистенты-смотрители. Алиса… Алиса будет отвечать за спецэффекты и моральную поддержку Хранителя».
План был прост до гениальности и безумен до дрожи в коленках, что, впрочем, для их маленькой команды уже становилось фирменным стилем. Пока Алиса и Ясна, прихватив Пушка, отправились на Волчью Поляну «готовить плацдарм» (что включало в себя натаскивание мха на камни для придания им большей древности и обучение Пушка паре особенно мудрых и загадочных фраз), Борис и Бабушка занялись «документацией». Бабушка, как оказалось, хранила под матрасом не только сушёные травы, но и рулон древнего пергамента (оставшегося от незадачливого сборщика податей, забредшего к ней лет сто назад) и чернила из сока бузины. Борис же, вооружившись пером из хвоста какой-то экзотической птицы (найденным Алисой в прошлом приключении), каллиграфическим почерком, от которого обзавидовался бы средневековый писец, начал творить «Охранную Грамоту Древней Волчьей Поляны и её Верховного Хранителя». Текст изобиловал такими терминами, как «сакральный ареал», «незыблемые устои предков» и «ответственность перед грядущими поколениями сказок», перемежаясь с угрозами «немедленного магического возмездия за святотатство».