Кодя Пыжов во время этих лекций сидел тише мыши, только крестился украдкой и бормотал себе под нос молитвы, перемежая их с жалобами на очередной приступ мигрени. Он все еще был на нервах после недавней «поставки», боялся любого шороха. И его опасения едва не оправдались.
Как-то днем Эдик особенно разошелся. Он изображал страстный танец с воображаемой партнершей, топая ногами и выкрикивая что-то на смеси русского и грузинского. Лёва пытался его урезонить, Кодя шипел, чтобы тот говорил потише. И в этот самый момент за дверью нашей камеры послышались тяжелые шаги и звяканье ключей.
– Тихо! – прошипел я. – Кажется, гости.
Эдик замер в нелепой позе, с задранной ногой и вытаращенными глазами. Лёва схватился за книгу. Кодя вжал голову в плечи. В глазке двери мелькнула тень.
– Камера четыреста двенадцать, – раздался снаружи равнодушный голос вертухая, молодого сержанта по фамилии Рыков, известного своей дотошностью. – Что за шум у вас там? Опять Гоглидзе свои песни горланит?
Сердце у меня ухнуло. Если Рыков решит зайти, а у нас тут Эдик в позе умирающего лебедя и общий вид нездорового возбуждения… да еще Кодина заначка, хоть и припрятанная, но все же…
– Все в порядке, гражданин начальник, – как можно спокойнее ответил я. – Просто… э-э-э… дискуссия у нас тут возникла. О литературе. Эдуард Арчилович как раз декламировал отрывок из поэмы… с выражением.
– Декламировал, значит? – в голосе Рыкова послышалось сомнение. – Смотрите у меня, Волков. Еще одна жалоба на шум – всю камеру вверх дном переверну. Поняли?
– Так точно, гражданин начальник, – отрапортовал я. – Тишина будет, как в библиотеке. В читальном зале.
Шаги удалились. Мы несколько секунд сидели не дыша. Первым опомнился Кодя.
– Я же говорил! – зашептал он, бледный как смерть. – Допрыгаетесь вы с этими… лекциями! Всех нас под монастырь подведете!
Эдик медленно опустил ногу.
– Вах, на самом интересном мeсте! – сокрушенно сказал он. – Я как раз хотел Васе про… про поцелуй рассказать! Первый! Самый сладкий!
Я посмотрел в угол, где предположительно находился Вася. Карамельный запах почти исчез, зато отчетливо повеяло холодом и чем-то еще… кажется, страхом. Похоже, наш призрачный студент испугался не меньше нашего. Да уж, практикум сегодня удался на славу. С наглядными пособиями из загробной жизни и вполне реальной возможностью огрести проблем от жизни тюремной.