Девушка выпустила из-под платка гриву рыжих волос, заложила их за уши и принялась заниматься домашними делами. Звенящая тишина давила как никогда, и о своем решении уединиться она пожалела в первые же минуты. А с другой стороны, сколько можно прятаться в толпе от себя самой? От себя не сбежишь. Даже к Завесе. Влада все равно возьмет с собой внутренний багаж, что накопился за жизнь. И, увы, этот багаж не получится растерять во время недели тряски на санях по дороге к южным границам Инверно.
В печи уютно потрескивали поленья, на столе тускло светила масляная лампа, и разогревшиеся травы под потолком начали источать нежный сладковатый аромат. Вот их жалко – такое богатство пропадет. Нужно раздать и немного захватить с собой. А еще хорошо бы уговорить старшого взять с собой образцы не только важных культур, но и вот таких – для души.
Или лучше в новую жизнь – без старых привычек? Вдруг, там вообще все будет иначе?
Влада не нашла ничего лучше, чем заняться отбором вещей. Небогатый гардероб, состоявший из нескольких пар штанов, рубашек, вязаных бабкой свитеров и пары платьев, появившихся у Влады из-за Ярослава, можно было легко забрать с собой целиком. Оставить разве что шубу, которую Влада надевала в исключительных случаях. Но почему-то хотелось перебирать, перекладывать, сворачивать и разворачивать. Занять чем-то тонкие пальцы и тягучие мысли.
Влада не сразу поняла, что за звук так навязчиво пробирается в сознание, расталкивая эти самые мысли. А когда поняла, то сердце ухнуло в пятки, холодный жар растекся по ногам и рукам, и вновь захотелось собраться в комок и завыть.
В дверь скреблись. Не стучали, не долбили, а скреблись. Так делал лишь один человек.
Влада на негнущихся ногах подошла ко входу в надежде, что ей показалось – просто ветер балуется и испытывает ее на прочность, и одновременно в надежде, что не показалось.
Не показалось. Ярослав с заиндевевшими усами и прилипшими к бороде снежинками мялся на пороге. Влада смотрела на него в упор и молчала. Не могла найти слов, не могла справиться с подступающими к горлу слезами.
– Можно войти? – тихо спросил Ярослав мягким, щекочущим слух голосом.
Девушка отступила в сторону и пропустила припорошенного снегом мужчину в дом. Наблюдала, стоя в стороне, как он привычным движением стряхивает тулуп и вешает его на то же место, куда вешал всегда, как разувается и ставит валенки на свое место. Видела, как снег на бровях и бороде превращается в капли воды. И так хотелось броситься в объятия, обхватить руками, прижаться всем телом, провести руками по заросшим щекам, зарыться пальцами в бороду. Уткнуться носом в шею и вдыхать.