– Эй! – слышу я в спину. Я тороплюсь и не останавливаюсь. Через мгновение мне прилетает между лопаток маленьким камешком. Я торможу в грязи между гаражами. Меня догоняет Маша Печенина.
– Что, оглох? – вместо приветствия кидает она. Голос у нее всегда хриплый, как у бывалого курильщика. Она курит, это не для кого не секрет. – Пошли, – нетерпеливо говорит она и тянет меня в сторону за рукав куртки.
Я не сопротивляюсь: я и так безбожно опоздал, замерз и уже с утра вымотался. Я не курю, но всегда ношу в кармане отцовскую пачку, чтобы не быть осмеянным.
– Фу, что за дрянь ты куришь? – брезгливо косится Маша и достает мятую пачку Marlboro. – На, попробуй жизнь на вкус, – сладко добавляет она и щерит свои неровные зубы. Маша совсем не из благополучной семьи, но она уже пару лет как находит себе благополучных друзей и курит дорогие сигареты.
Я закуриваю, низко наклоняясь к зажигалке, смотрю на свою нечаянную спутницу и почему-то невольно сравниваю ее со Светкой. Маша младшая в классе, но выглядит старше всех. Волосы у нее всегда зализаны назад в какой-то странный, даже несуразный пучок на затылке. Она не носит шапки – у нее на голове всегда один и тот же массивный ободок (так она скрывает свои непослушные кудряшки). Они все равно вылезают то там, то тут и нервируют ее. Глаза у Маши серые, почти бесцветные, вечно с хитрым прищуром, от которого хочется отвернуться.
– Ну? – кивает она. – Что, было что, нет?
Я не понимаю, затягиваюсь неглубоко, делаю неимоверное усилие, чтобы не закашляться, и смотрю Маше прямо в глаза. Она выдыхает мне в лицо и смеется.
– Да, ладно. Светка растрещала всем все давно.
Я хмурю брови – мне невдомек. А Маша продолжает гоготать как гусь и жадно затягиваться. Она не похожа на гуся, скорее – на курицу из старого диснеевского мультфильма, я не могу оторвать от нее взгляд, а она насмешливо добавляет:
– Ты знаешь, что она вчера с Лешкой целовалась? – говорит и сканирует меня глазами. Ее острый носик морщится, она ждет реакции, но мне все равно.
– Лешка Панин из В, – едко приправляет она и снова ждет.
Меня уже дико тяготят навязанные отношения со Светкой и я отворачиваюсь: за периметром облезлого забора – здание школы. В окнах горит свет. Я так продрог, что больше всего мне хочется туда. Но я стою у мокрых гаражей, в грязной луже; левый ботинок давно промок, правый жмет у мизинца.