Зато, полагаю, гештальт официально можно считать закрытым.
Папа помогает мне разложиться, распихать все сумки и запихать самокат под кровать. Она пружинистая, скрипучая, проваливается.
– Надо тебе реечное дно купить, а то со спиной потом проблем не оберешься, – наказывает он перед тем, как уйти.
Катя сидит на своей кровати и следит за нами. От этого жутко неловко. Вроде смотрит доброжелательно, но она меня одним своим существованием бесит. Если бы не Славик, я бы к ней со всей душой. Однако теперь она априори мне не нравится.
– А ты тоже первокурсница? – спрашивает у нее папа. Видимо, устал от неловкости.
– Нет, уже второй, – и зубки-то у нее все белые, ровные, виниры, по-любому. Слишком идеальные. – У меня соседку отчислили. Она вообще третьекурсницей была.
Мы с папой мычим и киваем. Как-то неинтересно нам обоим про соседку. Мы пытаемся впихнуть чемодан в угол между столом и стеной – больше его некуда здесь девать.
– А ты из какого города? – спрашивает Катя, вытягивая шею. Что там хочет разглядеть? Меня ей плохо видно?
Мда, я настолько бледная, что, наверное, сливаюсь тут со стенами.
– Из Петербурга, – почему-то мне хочется подчеркнуть свою принадлежность к культурной столице.
– Вай, мой Славик тоже, – она загорается улыбкой.
Это «вай» звучит очень приторно, кажется, даже в аниме милашки ведут себя естественнее.
Не знаю, стоит ли ей рассказывать, что мы встречались. Он сделал вид, словно вообще меня не знает и не хочет. Наверное, пока не буду ничего говорить. Надо оно мне? Лезть еще в их отношения.
Может, удастся договориться с Жабой опять за полторашку, и она меня переселит?
Я изображаю жуткую обеспокоенность состоянием своей спортивной сумки, которая немного испачкалась в пыли, повалявшись тут во всех коридорах. Папа подхватывает и помогает мне стряхнуть грязь. Катя замолкает и утыкается в телефон.
Самокату находится место только в коридоре. Мы оба надеемся, что его не сопрут и что он здесь никому особо не мешает.
С вещами мы расправляемся быстро и прощаемся уже в холле, отойдя поближе к окнам и подальше от поста охраны. Папа решил отоспаться в хостеле, а в ночь поехать обратно.
– Держи, это тебе на шалости, – он сует мне незапечатанный конверт. – Только маме не говори. Это моя заначка.
Я заглядываю внутрь.
– Вау! Спасибо! – там несколько пятитысячных – для меня огромные деньги.