Попадью от жадности чуть удар не хватил, неделю на Климке злобу вымещала – прознала, кто отцу Андрею тот злосчастный стакан поднес. А Никита руки потирал: удалось ему Игната посрамить.
* * *
Петр Маркович не стал терять напрасно время и дожидаться доктора, поехал в Пёсье, поговорить с теми, кто накануне в кабаке слышал похвальбу Мятлина.
День был воскресный – и возле кабака, и внутри собралось много народу. По обычаю в воскресенье пить начинали после обедни, потому Петр Маркович застал апогей пьяного разгула – ни грозный вид урядника, ни двое сотских, ни сам становой не смутили шумных гуляк, разве что трезвый кабачник перетрусил и рассыпался в поклонах: рыльце было в пушку.
– Ганька, стервец, скатерётку неси, – шипел он мальчишке-половому и, повернувшись к Петру Марковичу, сладко и фальшиво склабился: – Сюда-с присаживайтеси, ваш благородье…
Засаленная тряпица незаметно скользнула по табурету, смахнув усатого прусака.
Дым и чад, вонища, теснота… Становой давно перестал брезгливо морщиться, оказываясь в этих убогих вертепах, – не привык, но смирился. Топил кабачник по-хозяйски бережливо, и поминутно раскрывавшаяся дверь почему-то не добавляла свежего воздуха, но вытягивала тепло.
Правильней было бы вести дознание в сельской управе, о чем Петр Маркович и подумывал, но кабачник услужливо наладил «кабинет», задернув занавеску между столом у печки, где сидел становой, и прочими винопийцами. Ни от шума, ни от духоты занавеска не спасла, но создала некоторую видимость присутственного места.
Когда в самоваре, поставленном на неприлично белую здесь «скатерётку», забурлил кипяток, Петр Маркович уже записал, что после сообщения Мятлина о деньгах первым кабак покинул псаломщик Никита Панков (которого по старинке звали пономарем), причем ушел он поспешно. Следующим был кузнец Михаил Житов, а вопрос, кто и когда уходил после, произвел долгий шум и споры.
В субботу, даже в октябре, в кабак идут обычно те, кто побогаче, кого лишний стакан не ударит по карману, мужик победней прибережет копеечку на воскресный день, а то и на праздник. Вот и в эту злосчастную субботу в кабаке собрался «цвет» местного сельского общества, начиная старостой и заканчивая пономарем: мясник, кузнец, бондарь, с десяток крепких хозяев, имевших немалый вес на сходе, и только двое неимущих пьяниц да три отходника