– Нет, бать, а нам-то жить на что? На казенное жалование? – Игнат стопку отцу не забыл до краев налить.
– На что? А вот помещик Мерлин нам для этого Господом послан. Паучина он, конечно, но, бывает, хорошие пожертвования делает. Сначала оберет мужиков, обдерет село как липку: за отрезки, да по долгам, да за дрова из лесу, да за воду из речки. А потом с барского плеча швырнет деньжат – как кость обглоданную псам: нате вам, православные, на ремонт храма, что б вы без меня тут жрали… Но с ним построже надо, чай поп не половой в трактире, «чего изволите» да «как прикажете». Мерлин, он задушевную проповедь любит, чтоб до слез прошибала – тут размягчается душа его и рука сама к кошельку тянется. И вот я тут подумал: как верно все-таки в Писании об этом говорится! Вдова Кондратьева со своим пятачком последним огромную жертву приносит, у нее самой за душой ничего, кроме этого пятака, и нет больше. Вот если Мерлин все свои деньги соберет да храму отдаст, вот тогда только его жертва с жертвой нищей бабы сравниться сможет.
Игната перекосило со слов отца Андрея, будто с клюквы. Климка к тому времени голанку растопил и побежал мамке на кухне помогать. Слышал еще, как отец Андрей песни пел. А когда вернулся дров подложить, тот речей уж не мог говорить и петь тоже не мог, лил пьяные слезы да бормотал что-то непонятное.
К тому времени жарко стало в горнице, и рыжий кот Васька разлегся на железном листе перед поддувалом, пузо возле печки погреть. Хотел его Климка согнать, а кот хвостом по полу бьет, шерсть дыбом поднял, глаз один открыл и ворчит. Кто со зверьми когда-нибудь разговаривал, тот понимает, что не человечий у них язык, простыми словами и не объяснишь, о чем они толкуют. Но сразу ясно стало: недоброе что-то в горнице делается. Страшное что-то. Климка кота послушал, и аж в животе похолодело все.
Отец Андрей к Игнату целоваться полез, сынком его родненьким назвал. А Игнат стопку ему в руки сует.
– На, – говорит, – бать. Нечего тут слюни распускать, выпей лучше.
Климка дверцу печную раскрыл, а кот вскочил на четыре лапы, спину выгнул и зашипел. Глаза злобные, шальные – того и гляди кинется. Вроде как говорит: беги отсюда, Климка-дурак, беги быстрее, покуда не поздно. Климка кой-как три полешка в топку сунул, быстренько дверцу закрыл и прочь побежал из горницы, вслед за котом.