– Ведь на что опирается смитианство? На разумный эгоизм, на стремление человека к собственной выгоде, а через нее – к исполнению интересов других, что в конечном итоге приведет к богатству общества. Вы согласны? – Мерлин остановился и глянул на станового с высоты своего роста.
Петр Маркович кивнул и даже пробормотал что-то похожее на «без сомнений».
– Но в России все происходит совершенно наоборот! – с жаром продолжил Дмитрий Сергеевич. – Поверьте, я наблюдаю за русским мужиком, так сказать, непосредственно, из окон своего дома. Единицы – единицы! – устремлены к собственной выгоде, остальные не выгоды ищут, а праздности! Их извечная мечта – лежать на печи, да так, чтобы их желания исполнялись «по щучьему велению». Они палец о палец не ударят, чтобы выбраться из нищеты. Так о каком богатстве общества можем мы толковать? И самое обидное состоит в том, что закон защищает это их стремление к праздности.
– Это каким образом, позвольте узнать? – кашлянул Петр Маркович. Он не желал вступать в споры с Мерлиным и вопрос свой отнес, скорей, к вежливому участию в беседе.
– Община – вот тормоз прогресса, – с готовностью ответил Мерлин. – Я поясню вам на примере. Два года подряд я ссужал мужикам зерно. И два года не получал его обратно. В любом прогрессивном государстве я мог бы взыскать долг по закону, более того, давая в долг, я бы имел самую надежную поруку его возврата. Но у нас-то земля не может быть принята в залог! И взыскать долг землей я не могу по закону! А что еще мне может предложить нищий мужик? Соху и борону? Так зачем мужику надрываться, если он может бесконечно брать и брать в долг, отдать который ему нечем, да и незачем? Отсюда и безделье, отсюда и развращенность, и пьянство, и… – Мерлин не придумал более никаких выводов и с досадой махнул рукой.
– Но ведь засуха… – попытался вступиться за мужиков Петр Маркович. – Ведь не пропили они ваше зерно, могли бы – вернули… Недород небывалый, голод грядет нешуточный.
И подумал вдруг, что, не будь запрета на отторжение общинной земли, на этой засухе Мерлин разорил бы не один крестьянский двор. Неурожай богатого делает богаче, а бедного – бедней.
Мерлин на его слова лишь раздражился сильнее и прочел Петру Марковичу желчную нотацию о дамокловом мече разорения, который необходим для того, чтобы поднять мужика с печи и заставить работать.